На следующее утро не успел Нару дойти до Академии, как услышал позади себя окрик:
— Учиха!
Он обернулся.
— Ты знаешь, что скоро начнётся война со Страной Молний?
Инузука Рэн стоял в окружении троих приятелей, скрестив руки на груди, и ухмылялся.
Нару моментально вспомнил вчерашнюю встречу отца с АНБУ и слова офицера: «…это будет только твоя вина». Наверняка, разговор, происходивший на площади, слышала добрая половина деревни и за остаток дня успела донести подробности всем остальным жителям.
«Ну давай, попробуй, — подумал Нару, пристально глядя на Рэна, и потянулся рукой к сумке с кунаями. — Скажи мне это».
Пусть у него были проблемы с чакрой, но уж с холодным оружием он управлялся точно получше этих четверых.
— Не-а. Не выйдет, — злорадно объявил Рэн, уловив его движение. — Ты их где-то посеял. Что, уже старческий маразм, как у папаши?
Его друзья захихикали.
Нару вздрогнул и тут же обнаружил, что Инузука был прав.
После того, как Саске ушёл, он долго не мог уснуть, задремав только под утро, и с трудом разомкнул глаза, когда время было уже выходить. Ему пришлось собираться слишком поспешно, и в результате он забыл сумку с кунаями.
— Ни-и-и-индзя, — насмешливо протянул Рэн. — Без чакры и без оружия. Когда начнётся война, тебе лучше сразу сдаться. Только знаешь что? Не думаю, что твой папаша бросится вызволять тебя из плена.
— Мой отец прибьёт любого, кто посмеет оскорбить меня на его глазах, — добавил один из приятелей Инузуки, и Нару понял, что Рэн пересказал им вчерашние события. — А твоему плевать.
«Так вот почему», — отстранённо подумал он.
Его всегда не любили, но откровенно нападать не решались. Нару давно подозревал, что это из-за отца, которого всё-таки побаивались; теперь он убедился в этом окончательно. Значит, обнаружив, что Саске не собирается защищать своего сына, Рэн и его приятели посчитали, что могут издеваться над ним безнаказанно.
Нару прикрыл на секунду глаза и заставил себя выкинуть из головы все посторонние мысли, понимая, что драка неизбежна, и что нужно сосредоточиться на последовательности своих дальнейших действий.
У него было мало шансов на победу. Но они были.
— Наверное, он так же стоял и смотрел, как убивали твою мамочку, — проговорил Рэн вкрадчиво. — Как стоял бы и смотрел, как убивают тебя.
…Оказывается, если много раз бить по самому больному месту, то в конце концов боль притупляется — пронеслось в голове у Нару. Он слегка улыбнулся своему открытию. Впрочем, не сказать, чтобы оно сделало его намного счастливее.
— Ну что, Учиха, ты будешь исполнять свою клятву? — крикнул Рэн, отходя на несколько шагов. — Или ты уже забыл, как вчера обещался меня прикончить?
— Нет. Не забыл, — ровно сказал Нару.
— Тогда чего ты ждёшь? Вот он я.
Рэн сделал приглашающий жест рукой, изображая любезность, и засмеялся над собственной шуткой.
— Четверо против одного? — Нару приподнял бровь.
— Да, — не стал отрицать Инузука. — Победить в честном бою и полный "умный" сможет. Но ты же у нас лу-у-у-учший. Давай, докажи. Или боишься?
Вместо ответа Нару скинул на землю рюкзак.
— Впрочем, если ты торопишься на занятия, то лучше иди. Это же единственный шанс для такого, как ты, выбиться в отличники — точно исполнять все правила.
Рэн переглянулся с друзьями, и все четверо расхохотались.
Нару пропустил его слова мимо ушей и сконцентрировался на ощущении чакры, пульсирующей в кончиках пальцев. Он хорошо знал свой организм и то недолгое время, в течение которого он мог драться в полную силу. Его единственным шансом было рассчитать это время так чётко, чтобы к тому моменту, когда у него иссякнет чакра, всё было кончено.
— Хватит строить из себя крутого, Учиха! Тебе не идёт! — запальчиво крикнул Рэн и первым метнул в него кунай.
Нару выпрямился и сложил руки в печать.
Во время боя он полностью отдавался воле инстинктов, выработанных за годы тренировок; он уклонялся от ударов и наносил их сам, не задумываясь, позволяя сознанию участвовать только в одном процессе — отсчёте остававшегося у него времени.
Десять… Он увернулся от шурикена, свалил противника на землю, оглушил его электрическим разрядом и сорвал с его бедра сумку с оружием.
Девять… Другой мальчишка подскочил к нему, чтобы наткнуться на бревно, и тут же получил сзади мощнейший удар, сбивший его с ног.
Восемь… Метко пущенный кунай со свистом пролетел в сантиметре от головы Рэна, срезав огненно-рыжую прядь волос.
Семь…
Внезапная резкая боль в глазах сбила Нару со всякого счёта, и он рухнул на колени, хватая ртом воздух. Его чакра иссякла за долю секунды, словно выпаренная огнём гигантского пожара. Мир исказился и поплыл кровавыми клочьями.
«Шаринган?!» — пронеслось в голове мальчика.
— Хватай его! — взвизгнул кто-то, и Нару почувствовал, как на него навалились, пытаясь задушить.
Рэн схватил его за волосы, заставляя откинуть голову, и приставил кунай к его переносице.
— Я выколю тебе глаза, "приумный")), чтобы ты стал похож на папашу!
Нару прошиб ледяной пот.
— Нет!.. НЕТ!!! — вырвалось у него, и он дёрнулся, что было силы вцепившись зубами в его руку.
Судя по крику, раздавшемуся рядом, и солоноватому вкусу, заполнившему рот, ему удалось прокусить её до крови. Пальцы, схватившие его горло, разжались.
Почувствовав себя свободным, Нару рванулся в сторону.
— Ты, су-у-ука!.. — понеслось ему вдогонку, и тут же перед глазами взорвалось что-то ослепительное, окончательно отправившее его в темноту.
Нару упал на землю, прижимая руку к глазам.
Потом он смутно слышал какие-то странные звуки — то ли лай, то ли вой, шум борьбы, испуганные крики мальчишек и чей-то окрик, но уже не обращал на них внимания.
«Неужели?! Неужели я ослепну?!» — вертелась в его голове одна-единственная мысль, парализовавшая всё тело смертельным ужасом. Он даже не заметил, как кто-то начал легко трясти его за плечи.
— Эй? Эй, ты в порядке? — голос, произнёсший эти слова, показался Нару знакомым, но он не стал даже думать о том, кто это мог быть.
— Я ничего не вижу! — выкрикнул он в отчаянии, обращаясь скорее к себе, чем к человеку, который находился рядом с ним.
— Это сейчас пройдёт, — уверил голос, но Нару его не услышал.
Он вцепился ногтями в собственное лицо, из последних сил пытаясь остановить приступ дикой, всепоглощающей паники.
— Пройдёт, слышишь? — повторили у него над ухом. — Это был всего лишь взорвавшийся свиток. НАРУТО!
Он вздрогнул.
Чьи-то пальцы сжали его запястье и отвели руку, прижатую к лицу, в сторону. Он попытался было вырваться и замер, заметив через мгновение, что темнота действительно слегка рассеялась, и перед глазами проступили знакомые очертания домов и деревьев.
Нару глубоко вдохнул, чувствуя себя так, будто только что вынырнул со дна океана, и огляделся. Рэна и его приятелей поблизости уже не было, зато был Сай.
— Лучше? — осведомился он.
Мальчик посмотрел на него с усталым равнодушием.
— Пойдём, — его легко потянули за руку, и Нару встал, не чувствуя в себе ни сил, ни желания сопротивляться. — Тебе надо прийти в себя.
Потом Сай повёл его, держа под локоть, через деревню, и это живо напомнило Нару, как он сам помогал передвигаться отцу. Он прикрыл глаза, заставляя себя снова пережить тот момент, когда решил, что останется в темноте навсегда. Испытывал ли отец то же самое, потеряв зрение?..
«Я понимаю тебя. Теперь я тебя понимаю!» — мучительно хотелось сказать Нару, но Саске рядом не было, как не было и уверенности, что ему будет приятно такое услышать.
Нару зажмурился и сосредоточился на своих ощущениях, пытаясь понять, что чувствует человек, когда ничего не видит, и как лучше вести себя тому, кто ведёт его за руку.
А дальше ему пришло в голову, что если бы Рэн выполнил свою угрозу, то он не смог бы больше помогать отцу, а отец… отец, наверное, не захотел бы помогать ему. Они оба остались бы беспомощными, причём он — совершенно.
— Две порции, пожалуйста, — сказал Сай, и Нару открыл глаза, обнаруживая перед собой вывеску «Ичираку рамен».
Он молча сел на стул.
Через пару минут перед ним появилась чашка с дымящимся раменом, и Сай наклонился к нему, почти касаясь носом его щеки.
— Я думаю, это тебе поможет, — заявил он, улыбаясь.
Нару отодвинулся и опустил палочки в чашку, по-прежнему не говоря ни слова.
— Болят глаза?
Мальчик покачал головой.
— Ты собираешься молчать всё время? В конце концов, мог бы и проявить немного благодарности, Наруто-кун. Я же, как-никак, помог тебе разобраться с этими парнями.
Нару захотелось сказать, что он не нуждался в помощи, но это было слишком очевидной неправдой.
— Что с ними случилось? — спросил он без особого интереса.
— Познакомились с моими зверюшками. Вот только боюсь, это знакомство пришлось им куда менее по вкусу, чем тебе — рамен, — Сай засмеялся. — Думаю, мне надо было устроить им встречу пораньше, но я, честное слово, был уверен, что ты справишься с ними и сам.
«Я бы справился», — промелькнуло в голове у Нару, и он помрачнел, вспомнив странный приступ боли в глазах и то, что чакра у него исчезла намного раньше, чем он предполагал.
— Кстати, что случилось с твоей чакрой? — поинтересовался Сай, будто услышав его мысли. — Почему она так внезапно иссякла?
— Так бывает всегда.
«Но не так быстро», — мысленно добавил Нару и внутренне сжался. Он привык по максимуму использовать то короткое время, в течение которого у него была чакра, но что с ним будет, если этот период станет ещё короче?..
— Всегда?
Мальчик опустил голову, ковыряя палочками лапшу. Потом неохотно проговорил:
— Я болел. В детстве. Из-за этого.
— Подожди-ка, — Сай облокотился на стойку и придвинулся к Нару, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Чем это ты болел?
— Не знаю. — Нару подцепил палочками рамен, поднёс его к губам, подождал несколько секунд и внезапно наклонил руку, заставляя лапшу соскользнуть и с громкий всплеском плюхнуться обратно в чашку. — Никто не знает. Отец запретил забирать меня в больницу.
— Запретил? — повторил Сай каким-то странным голосом. — Вот как?
Нару не понравилось выражение его лица, слегка удивлённое и одновременно довольное, как будто он всем своим видом хотел сказать: «Я так и знал».
— Он просто не любит больницы, — сказал он резко. — И я не люблю.
«Он просто не любит тебя», — ясно читалось в глазах Сая. Он покачал головой.
— Саске всю жизнь был таким эгоистом. Он никогда не умел любить. Хотя, может быть, пытался… один раз.
— Он. Любил. Маму, — произнёс Нару, нажимая на каждое слово, и непроизвольно занёс руку, как будто в ней вместо палочек был кунай, и с его помощью он собирался дать Саю понять, что не потерпит никаких возражений.
— Ты в самом деле думаешь… — начал тот, засмеявшись, но умолкнул, заметив, с какой неприкрытой ненавистью на него смотрят чёрные глаза. — Ну хорошо, пусть так. Но это всё-таки свинство с его стороны даже не попытаться тебя вылечить.
— Моя мама была лучшим медиком в деревне, — выдавил Нару, еле сдерживая злобу. — Никто не сумел бы разобраться лучше неё, а она не смогла понять, что со мной было.
— Да, — согласился Сай. — И куноичи она тоже была прекрасной, но… не смогла себя защитить.
Нару вздрогнул так, как будто его неожиданно ударили в спину.
— Так и не выяснили, что с ней случилось?
— Нет, — выдохнул мальчик, хотя не собирался ничего отвечать.
Сай криво усмехнулся, и Нару снова прочитал в его глазах невысказанную реплику: «Саске и на этот раз запретил расследование?»
— Всё это очень загадочно… — задумчиво протянул он. — Твоя странная болезнь, смерть Сакуры. Скажи… ты никогда не пытался что-нибудь выяснить сам?
По телу Нару пробежал неприятный холодок. Он чувствовал, что его усиленно к чему-то подталкивают, и это ему не нравилось. Очень не нравилось.
— Я не полицейский, что я могу выяснить? — пробормотал он, в глубине души прекрасно понимая, что опять пытается врать себе. Ему просто хотелось обо всём забыть, как можно быстрее, навсегда. Мама умерла, разве имело какое-то значение, почему это случилось? Для него нет. Её больше нет, вот единственное, что он знал.
— Твой отец бы так никогда не сказал, — произнёс Сай, приподняв бровь, и помолчал, прежде чем добавить: — Он бы стал мстить.
— Мстить? — повторил Нару ошеломлённо.
Сай окинул его долгим, внимательным взглядом.
— Именно, — подтвердил он уверенно. — Это принцип всей его жизни. Другое дело, что сейчас его возможности ограничены. Наверное… он ждал этого от тебя.
«Что за бред?» — растерянно подумал Нару. Он прекрасно знал, что такие возможности, как у Саске, не снились ни одному жителю их деревни; он был уверен, что ему если и не откровенно лгут, то говорят какую-то странную полуправду, и всё-таки в груди что-то ёкнуло. После смерти мамы отец стал ещё более холодным, ещё более безразличным, и, может быть, он действительно…
Нару передёрнулся и встряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Какого чёрта он вообще допускает возможность того, что в идиотских предположениях этого скользкого типа может быть хоть доля правды?!
— Не веришь мне? — догадался Сай. — Скажи… а ты знаешь историю своего клана?
Внутри Нару снова начинала медленно закипать злоба. Если первоначально ему хотелось, чтобы Сай рассказал что-нибудь про отца, то теперь он не желал слышать от него вообще ничего. И особенно этих бесконечных отсылок к таинственному прошлому Саске.
— Всё я знаю! — огрызнулся он.
— Знаешь? — переспросил Сай с сомнением. — И что же именно ты знаешь?
— Они погибли.
— Они не просто погибли.
— Хорошо, их убили! — раздражённо бросил мальчик.
— А ты в курсе, кто именно убил?
«Сейчас он скажет, что это был отец», — неизвестно почему подумал Нару и похолодел.
— Нет, — ответил он, стараясь казаться спокойным. — Не знаю и знать не хочу.
Когда-то мама рассказала ему в двух словах о трагедии клана Учиха, о том, что Саске был единственным выжившим, и попросила никогда не поднимать эту тему в его присутствии. Нару был любопытным, как и все дети, но нежелание причинить боль отцу всегда перевешивало в нём любые другие стремления и потребности. Поэтому он заставил себя вообще не думать об этом, чтобы ненароком не проговориться.
— Твой отец нашёл убийцу своей семьи. И сам покарал его, — сообщил Сай, впиваясь в него взглядом. — Он готов был отдать за это жизнь.
Нару отшатнулся, чувствуя, как к горлу снова подступает приступ безотчётной паники, такой же, как в тот момент, когда он решил, что ослеп.
— Ты же был последним, кто видел Сакуру… — прошептал Сай, наклонившись почти к самому его уху. — Только ты можешь узнать… Попытайся вспомнить.
— Я ничего не помню! — Нару закричал так громко, что люди на улице начали оборачиваться. — Мне нечего вспоминать!
Он вскочил и швырнул палочки на землю.
Сай смотрел на него очень внимательно.
— Только ты можешь узнать, Наруто-кун… — повторил он совсем тихо.
Нару попятился, дрожа всем телом, и, развернувшись, пустился бегом.
Он нёсся по улицам, по крышам, по веткам деревьев, потом снова по улицам — куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Минут через двадцать он оказался почти на окраине деревни и остановился, тяжело дыша. Потом медленно двинулся вперёд и внезапно замер, услышав знакомый голос, доносившийся из-за угла.

— …это ему так просто с рук не сойдёт. Его отца нет в деревне, он остался один, и хрен кто ему поможет посреди ночи. А сам он против пятнадцати человек, с его-то чакрой… У котёнка больше получится.
— [цензура], Рэн, ты уверен, что мы потом об этом не пожалеем?
— Да спокойно ты, идиот. Я же не убивать его собираюсь. Скажем потом, что пытались привести его в чувство и случайно перепутали флаконы. Думали, что вода, а…
— Тебе легко говорить, а меня брат прибьёт! Он же сразу поймёт, что это я у него кислоту стащил!
— Слушай, тебе что, неохота посмотреть, как этот долбанный "приумный")) будет ходить по Академии с перевязанными глазами, шаря рукой по стене? Он же боится этого больше всего на свете. Видел, что с ним сегодня было?
— А его папаша?
— Да я тебе сто раз уже говорил, что папаше наплевать!
— Ну, может, это тогда было наплевать, а если мы его сыночка без глаз оставим…
— Ты, дубина, я вчера с дядей разговаривал, он с его родителями в одном классе учился. Так вот, оказывается, Учиха его мамашу всю жизнь терпеть не мог и женился, только когда она забрюхатела. Она его наверняка заставила! Понятно, что ему этот груз [цензура] не нужен был, и сейчас не нужен.
— Ни хрена себе! А чё тебе ещё дядя сказал?
— Да ничего, он не любит об этом говорить. Я и это-то из него еле вытянул. Пришлось притвориться, что страшно интересуюсь отношениями между парнями и девчонками, и попросить его рассказать что-нибудь из своего опыта.
— Тьфу, чёрт с тобой! А как мы заберёмся к нему в дом?
— Оставь это мне. Всё будет пучком! Я дождаться не могу момента, когда он очнётся и поймёт, что стал таким же, как папаша.
— Хех. Ладно, пошли, мне ещё маме надо сказать, что сегодня ночевать не приду.

…Нару слушал этот разговор, забыв о том, как дышать. Когда голоса стихли вдали, он прислонился к стене дома и сполз вниз, потрясённо уставившись на свои руки. У него по-прежнему не было чакры. Не было совсем.
— Отец… — прошептал он в отчаянии, как будто тот мог его услышать. — Папа!..
Он с мольбой посмотрел вверх, словно ветер, трепавший листья на деревьях, мог донести его слова до Саске, где бы тот ни находился. Небо серым, унылым полотном расстилалось над разноцветными крышами домов, тоже как будто посеревшими и поблёкшими, словно смазанные неловким движением кисти краски, бывшие минуту назад сочными и яркими.
Нару посидел несколько минут, закрыв лицо руками и прислушиваясь к собственному отчаянию, чёрному, безысходному, разрывавшему грудь вместе с каждым ударом гулко бившегося сердца. Потом поднялся на ноги.
Надо было что-то делать.
Обращаться к кому-то за помощью ему не хотелось совершенно, да и… не к кому было. Разве что Какаши, но его вечно где-то носили черти; вообще не факт, что он сейчас был в деревне.
Одно было ясно точно: ночевать сегодня дома ему не стоило ни под каким предлогом.
Но куда идти? Спать на скамейке на улице?
Нару осмотрелся, и внезапно его взгляд упал на угол здания, видневшегося из-за деревьев.
«Особняк… клана Учиха?..»
Он вздрогнул.
Ну конечно, окраина деревни, заброшенный после страшного убийства район, полуразвалившиеся дома, которые отец почему-то не захотел уничтожить.
Здесь никто и никогда не появлялся, и уж Рэн-то с его компанией точно не рискнёт сунуться в места, по слухам, кишмя кишащие призраками…
Нару не боялся призраков.
Он ещё раз поглядел в сторону особняка и медленно сделал шаг вперёд.
Нет, он действительно не боялся, и провести ночь в доме — да даже и с привидениями! — ему улыбалось гораздо больше, чем остаться без глаз, но…
Он не мог понять, отчего у него было такое нехорошее ощущение, что отсюда стоит бежать, сломя голову, и что Рэн с его дружками и замыслами являет собой куда как более приятную перспективу.
«Глупо», — решил Нару и сделал ещё несколько шагов. Потом ещё и ещё.
Когда он добрался до ворот, ведущих в опустелый район, странные ощущения почти пропали. Зато появилось чёткое подозрение, что за ним следят.
Нару сжал кулаки и резко развернулся, готовый к чему угодно. На мгновение ему почудилось, что в полуметре от него мелькнул чей-то силуэт; он почти разглядел сверкнувшие в лучах солнца золотистые волосы, но…
Но ему всего лишь показалось. Рядом никого не было. Вообще ни одного человека на улицах.
«Неужели опять этот Сай?!» — подумал мальчик со злостью.
Он ещё раз огляделся, стиснул зубы и прошёл под воротами.
***

Всё, что Саске знал о Стране Молний, когда ему было семнадцать — это то, что она входит в число пяти Великих Стран и находится на северо-востоке. Учиху Итачи никогда не видели в этих местах, и, значит, его брата они не интересовали.
В течение последующих тринадцати лет ему стало известно, что здесь растут самые чистые хвойные леса в мире (иголки жёсткие и колючие, они больно впиваются в обнажённое тело, а пальцы, скользящие по стволу дерева и обдирающие кору, все измазаны густой, липкой, пряно-пахучей смолой), на юге поднимаются скалистые горы (на такой высоте им действительно не хватает дыхания, и приходится отрываться друг от друга, хватать обветренными, искусанными, распухшими от поцелуев губами морозный разреженный воздух, обжигающий горло, словно абсент, который они пили в гостинице), а на западе берега омывает Коралловое море (солёная вода щиплет расцарапанные шею и спину, песок горячей, мягкой волной окутывает измождённое тело, когда он со стоном выгибается, приподнимая бёдра, а чайки пролетают над головой так низко, что, кажется, задевают крыльями лицо — и только в следующую секунду понимаешь, что это были чужие волосы).
Кумогакуре — Деревня, скрытая в облаках — расположена на склоне горы. Воздух здесь густой и влажный, и Саске было бы легко представить, что его кожи действительно касается мягкая, пышная пена облаков, если бы он любил фантазировать.
Весной в низинах распускаются первоцветы, и их нежный, терпкий аромат перемешивается с запахом талого снега, мокрой земли и подгнивших листьев. Саске хорошо помнил, как у него кружилась голова от этого запаха, слишком свежего, слишком пронзительного и весеннего, а кости ломило от холода, поднимавшегося с промёрзлой почвы, так что не спасал даже тёплый плащ, небрежно расстеленный на прошлогодней пожухшей траве.
Когда он был в Стране Молний последний раз, стояло лето — позднее, жаркое, перезрелое. Ночи пролетали, не успев начаться, а дни слились в один нескончаемый предзакатный час, когда всё застывает, словно в тягучем медовом сиропе, под лучами солнца, неподвижно стоящего над горизонтом. Густая, сладко пахнущая пыльца обильно сыпалась с цветов, стоило Саске случайно их коснуться, и он проклинал свою обострённую чувствительность к запахам и ощущениям; чувствительность, дарившую ему минуту назад настолько острое, невыносимое наслаждение, что он не в силах был даже дышать.
Теперь была осень, и Саске сделал новое открытие: конец августа и начало сентября в Стране Молний относятся к совершенно разным временам года. Он не видел солнца, но чувствовал, что оно где-то высоко-высоко, в прозрачном холодном небе, ясное и отстранённое, наблюдающее издалека за тем, как медленно умирает природа, рассыпаясь фейерверком ярких, насыщенных красок.
Алое сияние впереди сделалось почти нестерпимым, шуршание листьев под ногами казалось грохотом, с которым разбиваются о землю потоки гигантского водопада. Саске деактивировал шаринган ровно за секунду до того, как красное пламя поглотило последний участок темноты перед глазами, и тотчас же мир утонул в непроглядном ночном мраке, и наступила звенящая тишина.
Он прислонился к стволу дерева, глубоко вдыхая прохладный, свежий, напоенный запахом хвои воздух. Потом откинул с глаз волосы, ожидая реакции на этот жест, равносильный тому, что он бы поднял в знак безоружности руки.
Но ничего не произошло.
Саске поморщился и опустился на землю, пытаясь не обращать внимания на предательское чувство неуверенности, дрогнувшее в груди. О нет, он не мог ошибаться.
Но время летело, а он слышал только собственное дыхание и медленно выравнивающееся сердцебиение. Прошло пятнадцать минут, полчаса, час, потом два; лучи негреющего солнца скользнули последний раз по его щекам и исчезли. В воздухе запахло надвигающейся грозой. Ещё через четверть часа пространство вокруг наполнилось мерным, словно тиканье часов, звуком падающих капель дождя. Струйки воды потекли по лицу и шее Саске, пробираясь под ворот наполовину расстёгнутого плаща и покрывая кожу мурашками.
Он опустил голову и согнулся, как будто намокшие волосы и одежда клонили его, подобно растению, пережидающему ливень, ниже к земле.
«Нравится тебе видеть меня таким? Хочешь подольше полюбоваться?» — внутри всё обожгло унижением, и Саске усмехнулся, почти наслаждаясь внезапным отголоском давно утраченной юности, когда это чувство имело для него такое значение.
Но дождь закончился, его опять оглушила мертвенная тишина, и он понял, что больше не выдержит.
— Ну и сколько ещё часов ты собираешься просто стоять и смотреть на меня? — поинтересовался он резко.
Пятнадцать лет назад такие слова вырвались бы у него против воли, если вырвались бы вообще, и он бы мысленно проклял себя за них, но теперь он задал свой вопрос намеренно, чётко сознавая, что его силы подошли к концу. Да, он сдался первым, и, как ни странно, это понимание не вызывало в нём практически никаких ощущений. Они больше не были соперниками, давно не были.
Ветер, колючий, словно сосновые иголки, швырнул ему в лицо давно ожидаемый звук — чужое прерывистое дыхание, и Саске выпрямился, усмиряя колотившую тело дрожь.
— Ты ошибаешься, — раздавшийся через мгновение голос был спокойным, и уверенным, и невыносимо чужим. — Я появился минуту назад.
— Ты лжёшь, — быстро сказал Саске, в глубине души чувствуя, что это не так уж важно; важнее то, что внутри него уже поселилась эта едкая, тревожная неуверенность в собственных ощущениях. Он ненавидел свою обострённую восприимчивость, но она же была залогом того, что он может нормально существовать и без шарингана. И если она его подвела… Нет, дело даже не в глупом положении. Просто это означает начало конца. Его конца.
— Нет, не лгу… Саске, — голос Наруто слегка дрогнул, выговаривая его имя, и тут же выровнялся. — У меня много дел.
— Дел? — повторил Саске и хрипло засмеялся. — Не успел ещё всё переделать за четыре года?
Наруто никак не отреагировал на его язвительный тон.
— Многое успел. Но многое и осталось.
— Как интересно. Может, поделишься, что именно? Чем ты занимался сегодняшним утром, например?
Ветер донёс до него лёгкий вздох, и трава слабо зашелестела. Саске узнал этот звук: шорох длинной, тяжёлой одежды, стелящейся по земле.
— Встречался с разными людьми. Подписывал бумаги. И, разумеется, ел рамен. — Наруто закончил предложение весело, но наигранность в его голосе была слишком очевидной. — Поэтому я и опоздал.
— Это такой тонкий способ объявить мне, что я не вхожу в список твоих предпочтений? — губы Саске искривились в подобии улыбки, никак не затрагивающей глаза, отчего его лицо стало напоминать уродливую театральную маску.
Наруто молча опустился на землю рядом с ним, сорвал травинку, повертел её в руках.
— Зачем ты пришёл? — спросил он, наконец, не глядя на него.
Саске съёжился, чувствуя, как промокшая одежда неприятно липнет под плащом к телу, и хмуро бросил:
— Низачем.
— Саске.
— А ты?
Ответа не последовало, но Саске его и не ждал. Он подвинулся назад, прислонился спиной к дереву и, усмехнувшись, констатировал:
— В прошлый раз ты был рад мне больше.
Наруто тоже усмехнулся и пробормотал:
— А, что, есть какая-то разница?
— Если бы я был тобой, то сказал бы: «для меня есть». Но я не ты, и ты прав, разницы действительно нет никакой.
Саске поплотнее закутался в свой плащ и отвернулся.
— Если тебе будет так легче, я пришёл сказать, что ваш Раикаге затевает войну со Страной Огня, — сказал он, подождав несколько минут. — Не знаю, что ты будешь…
Он остановился, услышав смех.
— Саске… Ты что, в самом деле не понимаешь? — в голосе Наруто чувствовалось горькое изумление. — Раикаге — это я.
Саске застыл. Рука, которую он поднял, чтобы откинуть снова упавшие на глаза волосы, замерла в воздухе, а потом бессильно опустилась.
— Вот как… — проговорил он через силу, даже не предпринимая попытки казаться менее ошеломленным. — Я должен был догадаться.
Он и сам не ожидал, что его так поразит это известие. Поразит… и уязвит.
У Наруто была своя жизнь, в которой ему не было места, и так и должно было быть, он сам это устроил. Он ведь не думал, что чёртов идиот так просто сдастся.
Но… всё же…
Это было больно.
— Поздравляю, — сказал он, насмешливо улыбаясь и не подозревая, что его улыбка выглядит скорее жалкой. — Твоя мечта сбылась.
— Нет, — возразил Наруто куда-то в сторону. — Моей мечтой было стать Хокаге.
— Какая разница, — выдавил Учиха сквозь стиснутые зубы.
— Ты сам сказал, что я — это я, и для меня разница есть.
Они оба замолчали.
Саске отвернул голову ещё сильнее, практически вжимаясь щекой в шершавую кору дереву. А потом громко, неестественно захохотал, словно пытаясь таким образом защититься от стремительно завоевывавшей пространство тишины.
— Как же я был прав, послав их к чёрту с этой миссией, — он провёл по лицу рукой, смахивая слёзы, выступившие на глазах от смеха. — Знаешь, Наруто, они хотели, чтобы я отправился сюда и выяснил, что на уме у Раикаге. Было бы весело, не правда ли? Что бы ты сказал, увидев меня в составе официальной делегации?
Саске оставил бессмысленный вопрос повиснуть в воздухе и отодвинулся от дерева, практически сползая на землю и опираясь на согнутые в локтях руки. Он почувствовал, как сбилось дыхание Наруто, и запрокинул голову, сам с трудом удерживаясь от судорожного вдоха.
— Ну что ж, можно сказать, я выполнил эту миссию, хотя ни разу на неё не соглашался. Мне сообщить, что никакой войны не будет? — поинтересовался он с сарказмом.
— Сообщи, — невыразительно отозвался Раикаге.
«Да какого чёрта?!» — мелькнуло в голове у Саске, и он внезапно осознал, что просто физически не может находиться рядом с этим новым Наруто, спокойным, сдержанным и контролирующим себя.
— Узумаки, будь ты хоть двадцать раз Каге, но так и остался идиотом, — сказал он отрывисто. — Ты вообще что-нибудь смыслишь в дипломатии? Это ж надо было додуматься — разорвать отношения со Страной Огня безо всякого видимого повода.
— Я… — голос Наруто дрогнул, и он закончил сквозь зубы: — Это было невозможно.
— Я знаю! — почти крикнул Учиха. — Но у тебя, что, не хватило мозгов даже придумать какую-нибудь отговорку? Или тебе, как всегда, плевать на последствия, главное — это то, что ты решил?
— Заткнись! — прорычал Наруто, наконец-то теряя самоконтроль, и Саске не удержался от того, чтобы сильнее надавить на больное место:
— Ну конечно, ты же у нас всегда прав, и пусть весь мир погрязнет в войне, зато Узумаки Наруто, то есть, простите, Джудайме Раикаге сделал то, что посчитал нужным.
Он ожидал удара кулаком в челюсть и почти обрадовался, действительно получив его, потому что это значило, что тот Наруто, которого он помнил, ещё не окончательно похоронен под маской холодного и рассудительного главы Страны Молний.
— А... что Учиха Саске тринадцать лет тому назад сделал то, что посчитал нужным, и уничтожил жизнь Узумаки Наруто… это не имеет значения? — выдохнул Наруто и схватил его за ворот, притягивая к себе.
— Не имеет, — Саске жестоко улыбнулся, игнорируя охватившую его от прикосновения дрожь. — Потому что мне тоже наплевать на последствия, но я, в отличие от тебя, не буду мучиться, когда всё рухнет к чёртовой матери. И благодаря этому из нас двоих ты, Узумаки, всегда будешь проигравшим.
Это было ложью, от первого слова и до последнего. Они оба были проигравшими, и ничто уже не могло измениться. Но Наруто не умел читать мысли, тем более, мысли Саске.
— [цензура]… — потрясённо сорвалось с его губ.
— Да, — прошептал Саске. — Да, это я, а это — ты.
— Нет, это не я и это не ты! — выкрикнул Наруто, с силой встряхивая его за плечи. — Я и ты умерли тринадцать лет тому назад, нет, даже ещё раньше!..
Саске бессильно повис в его руках, продолжая улыбаться и смотреть поверх него невидящим взглядом.
— Скажи… скажи Саске, — продолжал Наруто тоном, в котором явственно чувствовалось отчаяние, — ты ещё помнишь, как я выгляжу?
Саске поднял руку и дотронулся до его щеки.
— Нет, — просто сказал он.
Наруто застонал.
— Ну так вспомни…вспомни, чёрт тебя подери!.. — прорычал он через минуту, с силой прижимая ладонь Саске к своей щеке.
Учиха слабо усмехнулся и сильнее запрокинул голову, чувствуя, как по его лицу скользят лучи снова появившегося из-за облаков солнца. Потом высвободил пальцы и осторожно провёл ими по подбородку Наруто.
— Чего… чего ты хочешь, Саске? — спросил тот, задыхаясь. — Просто забыть обо всём? Сделать ненадолго вид, что ничего не было, как мы делали всегда?
Саске коснулся пальцами его губ, и он не выдержал, накрыл их, всхлипнув, ладонью, стал покрывать короткими поцелуями.
— Разве у нас есть другой выход?
Наруто вздрогнул и выпустил его руку.
— Я… — вымученно сказал он и остановился. А потом внезапно продолжил совсем другим тоном, тем, которым он разговаривал в самом начале — тоном... Раикаге. — Саске, я больше не могу. Я безумно устал от всего этого.
Саске показалось, что его со всей силы ударили кулаком под дых. Он оцепенел, чувствуя, как разжались пальцы, сжимавшие его плечо, и Наруто отодвинулся.
— Понятно. — Учиха резко поднялся на ноги. — Прощай.
Что ж, это вполне закономерный вариант развития событий. Если Наруто действительно хочет, чтобы было так, то он не собирается…
Саске не успел додумать, в голове внезапно зашумело и помутилось; где-то на краю сознания проскочила мысль, что он на слишком большой мощности использовал шаринган, чтобы добраться сюда.
А потом он бы, наверное, упал на землю, если бы его на неё не вернули руки Наруто, с силой обхватившие за талию и потянувшие вниз.
— Так мне уйти? — спросил Учиха. Он хотел бы, чтобы вопрос получился едким, но все силы пришлось потратить на то, чтобы не выдать голосом охватившую его слабость.
Наруто осторожно опустил его на ковёр из листьев и замер, нависая над ним, расставив руки по обе стороны от черноволосой головы. Его дыхание было тяжёлым, хриплым и обжигающим, и, кажется, он всё ещё думал, что пытается сделать мучительный выбор, но Саске понял, что в действительности он давно сдался. Даже не начинал бороться.
Откуда-то из глубины прошлого, залежей давно забытых, погребённых под тяжестью лет и событий, ощущений снова поднялся кровавый призрак — чувство собственного триумфа, злое, торжествующее. Промелькнуло и рассеялось, разорванное осознанием, тринадцать лет назад раз и навсегда поделившим его жизнь на «до» и «после», как когда-то уже поделил её Итачи.
— Нет… — выдохнул Наруто и наклонился, так что их лбы соприкоснулись. — Проклятье, нет…
Саске задрожал слишком сильно — проклятая восприимчивость, проклятый голос Наруто, проклятые губы, остановившиеся в полусантиметре от его собственных — и отвернул голову, впечатывая щёку в сырую, ещё не высохшую после дождя землю.
— Здесь мокро и грязно, — выдавил он с отвращением.
— И что? — голос Наруто дрожал от напряжения, готовый сорваться то ли в крик, то ли в рыдание. — Разве это нам когда-нибудь мешало?!
— Нет, но я подумал, — Саске растянул губы в ехидной улыбке, — что Джудайме Раикаге мог бы предложить своему гостю условия и получше.
— Тебе лучше не напоминать мне о Джудайме Раикаге, — яростно прошептал Наруто, вцепляясь в чёрные волосы и заставляя Саске повернуть голову обратно. — Потому что после разрыва дипломатических отношений он обязан выдворить любого жителя Страны Огня за пределы границы в течение суток.
— А тебе, что, не хватит суток? — поинтересовался Саске издевательски.
— Нет, — прошипел Наруто, дёргая ткань его плаща. — Не хватит!
— Не вздумай рвать мою одежду! — предупредил Учиха, хватая его за запястье. — Я не собираюсь возвращаться в твоей, как в прошлый раз.
— Ещё одно слово — и ты никуда не вернёшься, — пообещал Наруто сквозь зубы. — Просто потому что не сможешь ходить!
Саске внезапно замер, ошеломлённый эффектом этих слов, словно отбросивших его за долю секунды в прошлое восемнадцатилетней давности, во времена соперничества и яростной борьбы за превосходство, уже, наверное, тогда носившей отпечаток сексуального влечения.
— Наруто, — его лицо искривилось. — Нам не двенадцать лет.
Но тот, видно, и сам уже понял.
— Саске… — прошептал он в отчаянии и опустил голову ему на грудь. Его пальцы, терзавшие неподдающуюся застёжку на плаще Учихи, бессильно разжались. — Саске...
Саске лежал неподвижно, и только его рука, казалось, действовавшая отдельно от тела, бездумно поглаживала спутанные волосы Раикаге.
— Я так хочу тебя, — вымученно проговорил Наруто. — Безумно хочу, Саске. Я не знаю, как я не сдох за эти четыре года. И как не сдохну за четыре следующих…
Рука Саске быстро метнулась вверх, зажимая ему рот.
— Прошлого и будущего не существует, Наруто, — напомнил он. — Здесь и сейчас.
Тот судорожно кивнул, отвёл руку Учихи, стряхнул грязь с его перепачканной щеки и прижался к ней губами, отчего-то не решаясь поцеловать по-настоящему.
— Ты… позволишь мне?.. — спросил он тихо, осторожно проводя пальцами по открытой полоске белой кожи.
— Да. — Саске расстегнул плащ и приподнялся, выскальзывая из широких рукавов. Чёрная блестящая ткань с мягким шелестом упала на траву, и Наруто, обхватив Учиху за плечи, чуть подвинул его так, чтобы он лежал головой на ней, а не на земле. — Иди сюда.
Наруто, глубоко вдохнув, жадно приник к его губам как будто к драгоценному сосуду с водой после недели изнуряющего перехода через пустыню.
Саске слышал его бешено колотящееся сердце, ощущал дикий жар, исходивший от его кожи, чувствовал сквозь одежду его возбуждение и думал о том, что у Наруто наверняка кто-то был за эти четыре года и даже, скорее всего, не один, потому что невозможно с таким темпераментом и такой силой страсти вынести столь длительный период воздержания. То, что он сам вынес — так это только оттого, что от природы был гораздо холоднее и безразличнее к сексу, и глупо было злиться на собственный организм за то, что он не заставил его искать утешения на стороне. И всё-таки Саске злился, потому что в этом случае он, может быть, чувствовал бы себя в другом положении и не задыхался сейчас от яростной, бессмысленной, изъедающей душу ревности, отвечая на слишком умелые поцелуи Раикаге Страны Молний.
— Саске… — Наруто внезапно оторвался от губ Учихи и, словно угадав его мысли, спросил — явно через силу: — Скажи… у тебя кто-нибудь был?
Саске удивлённо распахнул глаза. Оказывается, Наруто мучился всё это время тем же самым вопросом?
Что ж, от этого было легче.
Или не было.
— Мы же договорились, — отозвался он, тяжело дыша. — Никакого прошлого не существует.
Наруто издал наполовину разочарованный, наполовину облегчённый вздох и взялся за пояс штанов Учихи.
Он торопился, страшно торопился, он весь горел от жадного, жгучего, рвущего изнутри нетерпения, изнывал неудовлетворённым — неудовлетворимым никакими силами, никакими любовниками, кроме одного-единственного — желанием, и Саске знал, что глупо просить его, чтобы он слегка утихомирил пыл. Первый раз у них всегда был таким. Больше напоминающим животный секс. Или изнасилование.
Сорвав с Саске штаны, Наруто дрожащими руками развёл его колени.
— Ты не разделся, — усмехнулся Учиха, почувствовав прикосновение бархатистой ткани к своим бёдрам.
— Что?.. — до Наруто с трудом дошёл смысл услышанных слов. — Ах, да… Чёрт.
Послышались звуки поспешно расстёгиваемой и сдираемой, скорее всего, через голову, одежды, и Саске ненадолго расслабился, вытянулся, подставляя лицо прохладным солнечным лучам.
Наруто тяжело опустился на него, обжигая лихорадочным дыханием, придавливая к земле горячим, дрожащим, напряжённым донельзя телом.
Саске шире раздвинул ноги, чуть приподнял их, прижимая к его бёдрам, и выгнулся в спине, чтобы облегчить проникновение.
— Сааааааске… — простонал Наруто и толкнулся в него.
Это было больно.
Всегда было, и особенно после многолетнего перерыва, но Саске только закусывал губу и вдыхал воздух сквозь стиснутые зубы; терпел. Наруто мог сколько угодно быть в самом начале грубым, резким и думать только о собственном удовольствии. Саске знал, что потом он, утолив первый, самый мучительный порыв страсти, вернёт ему всё сполна.
Он задышал чаще, и движения Наруто тоже участились; он с силой сдавил пальцами плечи Учихи, удерживая его на месте и продолжая вколачиваться в его тело, быстро, сильно, безжалостно.
Почувствовав, как он напрягся, весь покрываясь мурашками, Саске прижал его голову к своей груди.
— Сааас… — начал Наруто и замер, вжавшись в Учиху всем телом.
Он лежал так ещё несколько минут; по его груди катились крупные капли пота, а на лице застыла счастливая, но одновременно и горькая улыбка: Саске ощущал её кожей. Потом приподнялся на руках и подтянулся к лицу Учихи, принимаясь покрывать его короткими, судорожными поцелуями.
— Я сильно изменился? — внезапно спросил Саске.
Наруто поднял голову и внимательно его оглядел.
— Ты имеешь в виду внешне? — озадаченно уточнил он. — Да нет, не очень.
— Я имею в виду постарел, — Саске усмехнулся.
Наруто фыркнул.
— Капец, Учиха, такого бы даже Сакура-чан не спросила. Какой, к чёрту, «постарел»? Тебе, что, уже за полтинник перевалило, "приумный"))?
«Можно сказать и так, Наруто, — промелькнуло у Саске. — В нашем с тобой случае счёт идёт на месяца, а не на года».
Вслух он ничего не сказал.
— Кстати, о Сакуре-чан… — неуверенно начал Наруто. — Как она там?
— Как обычно, — быстро ответил Саске и, не давая ему опомниться и что-то сообразить, недовольно спросил: — Долго ты ещё собрался тянуть? Мне что, довольствоваться собственной рукой?
— Я… — в голосе Наруто пробилось изумление, и Учиха понял, что совершил ошибку: он никогда не говорил в открытую о своих желаниях. Теперь главным было не позволить этому идиоту задуматься и связать концы с концами. Саске вплёл пальцы в спутанные пряди светлых волос и подтолкнул Наруто, недвусмысленно намекая на то, каких действий он от него ожидает. Тот шумно вздохнул и подчинился, заскользив губами по его груди, животу — и ниже.
Саске задержал дыхание и запрокинул голову, сгребая руками собственный плащ. Узумаки делал это потрясающе хорошо, так хорошо, что даже мучительная мысль о том, сколько же ему пришлось тренироваться, чтобы достичь такого совершенства, выветривалась из головы.
«Быстрее, быстрее, вот так, ещё…» — Саске никогда не выдавал своих ощущений, но когда Наруто внезапно отстранился, выпустив его изо рта, он не сумел сдержать отчаянного крика.
— Саске… — прошептал Наруто, успокаивающе поглаживая его бёдра. — Я хочу, чтобы ты… ну… когда я в тебе.
Учиха, не в силах препираться в этот момент, схватил его за волосы и подтащил к себе, обхватывая ногами за талию.
Теперь уже не было больно: внутри всё оставалось скользким после предыдущего раза, да и возбуждение перевешивало любые неприятные ощущения.
Пара толчков — и он замер, вцепившись одной рукой в траву, другой — в жёсткие волосы. Наруто прекратил двигаться, жадно вглядываясь в его искажённое наслаждением лицо, один вид которого мог, пожалуй, довести его до оргазма.
Так у них было всегда: Наруто нравилось доставлять удовольствие, Саске — получать его, и они не считали нужным менять вполне устраивавшую обоих схему, хотя иногда Саске и думал с усмешкой, что раньше гордость вряд ли позволила бы ему с такой лёгкостью согласиться с ролью того-кого-трахают. Но разве это могло иметь хоть какое-то значение после всего случившегося?
К тому же — чёртова обострённая восприимчивость. Он никогда не испытывал удовольствия в самом начале, но их первый раз и для Узумаки-то не был сексом ради оргазма, скорее, инстинктивной потребностью доказать всему миру и самому себе: «Саске мой». Зато потом, когда Наруто слегка успокаивался, он становился удивительно нежным и чутким, и его умелые, разнообразные ласки, затрагивающие последовательно все чувствительные места, которых у Саске было очень много, заставляли Учиху кончать по несколько раз подряд.
— Саске, ты спишь, что ли? — обеспокоенно спросил Наруто, заметив, что он уже несколько минут не шевелится.
Саске вздрогнул всем телом. Он не знал, осталось ли у Наруто это воспоминание, но сам он слишком хорошо помнил его слова: «Спишь?.. Н-ну ладно. Я подожду, пока ты проснёшься, не пойду завтракать один…» и свой не-ответ, разделивший их жизни на те самые «до» и «после». Да что там, просто разделивший их жизни. Навсегда.
— Нет. Не сплю, — тихо сказал он. — Просто устал.
Это было правдой: отступившая было слабость снова вернулась.
— Холодно? — спросил Наруто, укладываясь рядом и обнимая его.
Саске покачал головой, но Раикаге всё равно накрыл его собственным плащом. И правильно сделал, потому что тут же подул ледяной ветер, швырнув им в лица жухлые листья.
Саске отлепил от щеки засохшую травинку и неожиданно прошептал:
— Наруто… Какого цвета листья?
Тот не удивился вопросу.
— Разного. Жёлтые, красные, рыжие. У нас осень в самом разгаре, — сообщил он со вздохом. А потом внезапно решился спросить: — А в Конохе?
Саске прикрыл глаза и ответил еле слышно:
— Зелёные. И жарко.
Наруто помолчал.
— Значит, всё как всегда?
— Да. Ничего не изменилось.
«Кроме нас».

Наруто открыл глаза и дёрнулся, стараясь стряхнуть нахлынувшие воспоминания. Столько времени он хотел вернуть Саске обратно, жил этой целью — и вот, добился своего. Лучший друг сидел рядом с ним, он выглядел почти так же, как и в счастливые времена их полудетства-полуюности. И от этого было ещё больнее.
— Что случилось, Саске, чёрт побери? Ты ведь даже Орочимару не позволил сломать себя. А сейчас? Неужели только желание мести заставляло тебя выживать? И теперь, когда Итачи мёртв, ты не видишь смысла бороться? Неужели я настолько мало для тебя значу? Или…
«Или они все правы …и Саске давно мёртв?»
Наруто содрогнулся. Он знал, что пятая Хокаге, да и Какаши-сенсей, и Эро-саннин считали, что Саске погиб во время той битвы, а Наруто… каким-то образом применил запретную технику и воскресил его. Воскресил тело, без души. А потом просто забыл об этом. Вытеснил воспоминание куда-то глубоко в подсознание. Это слишком походило на правду, и это было страшно. Наруто давным-давно запретил себе даже думать об этой возможности, утешаясь тем, что он никак не мог научиться технике от Орочимару, поскольку даже толком не виделся с ним. А кто ещё, кроме легендарного Саннина, мог научить его такому? И всё-таки тревога, порождённая этой мыслью, не покидала его даже во сне. Ведь Девятихвостый… Куда он потом делся?
— Саске, это ведь… неправда? — прошептал Наруто, чувствуя себя провинившимся ребёнком. — Ведь ты не умер, ты — не оболочка, воскрешённая мной, или Девятихвостым, или ещё не знаю кем? Саске, чёрт бы тебя побрал, я…
Он порывисто наклонился к лицу Учихи и внезапно задрожал от ощущения его близости.
«Может, мне не стоит хотеть чего-то большего? Те три года у нас не было возможности просто увидеться, а теперь я могу к тебе прикоснуться… — Наруто слабо улыбнулся, — …и ты даже не обзовёшь меня в ответ идиотом».
Внезапный стук в дверь отвлёк его внимание от Саске. Наруто недовольно поморщился — в данный момент ему совершенно не хотелось принимать незваных гостей — но всё-таки спросил: «Кто?»
— Сакура, — раздалось с улицы.
Ей он не мог не открыть.
— Привет, Наруто, — произнесла она радостно, заходя в дом.
С Саске она, как и все остальные, не здоровалась, и это обстоятельство неизменно заставляло Узумаки мрачнеть, хотя — и он сам не раз приходил к этому выводу — глупо было ожидать от людей приветствий в адрес человека, который вообще ни на что не обращал внимания.
— Ты, я смотрю, тоже воздержалась от употребления «чудо-напитка», — Наруто хитро прищурился.
— Нуу, неужели ты мог предположить, что Цунаде-сама оставит меня в неведении относительно истинного положения дел?.. — Сакура засмеялась. — Зато с остальными нехорошо вышло, да? Мы сейчас пытаемся узнать, как же такое могло произойти…
Наруто пару мгновений колебался, размышляя, не выдать ли ему Конохамару, но в последний момент решил всё-таки пощадить мальчишку.
— Угу. Мы там, кстати, были и видели это… ммм… распрекрасное зрелище.
— Мы? — переспросила Сакура каким-то странным голосом.
— Ну да, я и Саске.
— А.
Наруто отвёл глаза, заметив её потемневший взгляд.
— Наруто, а я ведь как раз об этом и хотела поговорить. Ты всё время дома, если куда-то и выходишь, то только с Саске, отказываешься от миссий…
— Ты же знаешь, я сейчас другим занят, мне не до миссий, — ответил он несколько раздражённо.
— А… как же твоя мечта стать Хокаге? Помнишь, ты столько раз обещал себе и другим…
— Я и другое обещал, — резко оборвал её Наруто.
— Ты выполнил то обещание.
— Нет, не выполнил.
— …Наруто. Кончай хоронить себя. Ничего уже не изменить.
— Ты предлагаешь мне сдать его в больницу? Или… оставить умирать одного в доме родителей? — преувеличенно спокойно произнёс он.
— Наруто, Саске давно уже умер! — взорвалась Сакура. — То, что с ним происходит сейчас, нельзя назвать жизнью.
— Так. Ты, получается, тоже считаешь, что я воспользовался запретной техникой и превратил Саске в зомби?
— Нет, конечно! — Сакура взмахнула руками. — Просто… эээ… Просто его сознание, по всей видимости, не смогло выдержать происходящего, и та часть мозговых клеток, которая отвечает за аналитику, эмоции и так далее, была разрушена. Саске теперь полурастение — реагирует на какие-то внешние раздражители, делает вещи, не требующие обработки сознанием, отвечает на простейшие вопросы — так, как он привык отвечать на них в прошлом, по стандартной схеме, которая, видимо, сохраняется в другом отделе нервной системы…
— Сакура, может, хватит уже медицинских терминов?
— Наруто, я просто не хочу потерять и тебя тоже! Я не могу смотреть на то, как ты медленно убиваешь себя постоянным напоминанием о том, что было и могло бы быть, но не случилось. Ты ведь даже одеваешь его в одежду, точь-в-точь похожую на ту, которую он носил, когда нам всем было по двенадцать лет!..
Наруто вздрогнул и нерешительно посмотрел на Саске, чувствуя себя человеком, которого поймали с поличным за каким-то нелицеприятным занятием. Что и говорить, ему нравилось представлять себе порой, будто ничего не произошло: что они по-прежнему в седьмой команде и скоро пойдут тренироваться под предводительством Какаши-сенсея. Вообразить это, глядя на Саске, одетого в синюю футболку и белые шорты, было нетрудно: за последний год он сильно похудел и теперь казался младше своего возраста.
Сакура, тем временем, продолжала воспитательную беседу, всё больше распаляясь от собственных слов:
— Ты утверждаешь, что пытаешься помочь Саске. Но… Наруто, я не хочу тебя обижать, только со стороны это выглядит так, будто ты используешь его как игрушку, которая напоминала бы о прошлом, о тех счастливых временах, которые никогда не повторятся!
Наруто аж задохнулся от такого несправедливого обвинения. Несколько минут он молчал, тупо уставившись на Сакуру, которая густо покраснела, видимо, сообразив, что перешла дозволенную грань. Потом он заговорил с плохо скрываемой яростью:
— Как игрушку, говоришь?.. Значит, я три года гонялся за Орочимару и теперь фактически забил на собственную жизнь просто потому, что мне хотелось иметь живое воплощение своих «счастливых» воспоминаний? О том периоде, когда никто в Конохе не воспринимал меня всерьёз, а вы с Саске не удостаивали и презрительным взглядом? Да… а если говорить о тебе… то как кого использовала Саске ты, когда говорила о вечной любви и умоляла, рыдая, вернуть его в Коноху? Что-то быстро прошли все твои чувства, как только он перестал быть крутым парнем, на которого западали все девчонки в Академии, и оказался беспомощным инвалидом!
Сакуру, видимо, очень сильно задели его слова. Она закричала, практически себя не контролируя:
— А, может, тебе просто нравится видеть его в таком состоянии?! Разве не ты всегда хотел превзойти Саске, увидеть его побеждённым, униженным, ни на что не годным! Теперь ты всласть можешь потешишь своё самолюбие тем, что он без твоей помощи и шага не ступит!
— У… уходи, — прошипел Наруто, опасаясь, что ещё одно слово с её стороны — и он забудет о том, что перед ним девушка, да к тому же его лучшая подруга.
Сакура выскочила на улицу, громко хлопнув дверью.

***
— А ведь это ты во всём виноват, — произнёс Наруто просто для того, чтобы что-нибудь произнести и нарушить тягостное молчание, повисшее в комнате. — Не ушёл бы тогда в погоне за идиотской силой… Ну и где она теперь, твоя сила? А, что об этом говорить…
Он устало отмахнулся.
— А ты слышал, Саске, ЧТО про тебя Сакура сейчас сказала? Что ты моя игрушка. Последний из прославленного клана Учиха, гений всех возможных джуцу, обладатель Мангекьо Шарингана — и игрушка какого-то там Узумаки Наруто, придурка, лентяя и несостоявшегося Хокаге!.. Тебя это не раздражает, а? В былые времена ты не позволил бы никому так о себе думать.
Наруто подошёл к нему поближе.
— Как ты терпишь, что я тобой командую, вожу за собой, как собачонку, заставляю носить одежду, которая мне нравится, есть рамен, который ты ненавидишь? Как ты можешь быть таким покорным, ты, который никогда и никому не подчинялся?! А если я заставлю тебя…
Наруто осёкся. Услужливое воображение с радостью подкинуло картинку того, ЧТО он мог бы заставить Учиху сделать.
«Узумаки», — предостерёг его внутренний голос.
Но Наруто был слишком потрясён недавними воспоминаниями, слишком расстроен словами Сакуры, слишком распалён собственной обвинительной речью, чтобы суметь взять себя в руки и изгнать неподобающие мысли.
Его рассудок отключился.
— С-саске. Давай-ка сегодня я сам тебя переодену, — выдохнул Наруто и непроизвольно зажмурился, подсознательно ожидая, как минимум, удара в челюсть за такие слова.
Разумеется, ничего не произошло. Впрочем, Узумаки не был уверен, что так уж хочет, чтобы Саске именно в данный момент стал прежним Саске и применил к нему одно из своих джуцу.
Наруто медленно достал его пижаму из шкафа, подошёл и нерешительно протянул к Учихе руку. Сердце подпрыгнуло и провалилось куда-то в пустоту.
«Ох, Ками-сама… Что… что это?»
Он едва мог думать, все обрывки мыслей, воспоминаний, чувств моментально сгорали в огне желания, распространяющегося внутри со скоростью ураганного ветра, налетающего совершенно внезапно и сметающего на своём пути всё. Это было немного похоже на то ощущение, когда Девятихвостый вырывался из своей клетки и наполнял его кровь пылающей чакрой, заставляя разум взрываться в предвкушении абсолютной свободы и силы, способной сокрушить мир.
Наруто осторожно дотронулся до бархатистой ткани синей футболки, проскользнул под неё, провёл рукой по груди Саске. На мгновение ему показалось, что его дрожащие пальцы сожгут эту тонкую прохладную кожу, оставят на месте своих прикосновений глубокие шрамы, заполненные кипящим ядом — и ему внезапно захотелось терзать, терзать, терзать эту нежную плоть, вгрызаться в неё зубами, рвать на мелкие части.
Он не выдержал и громко застонал от наслаждения.
Саске вздрогнул и отодвинулся.
Это немного отрезвило Наруто. Он посмотрел на Учиху испуганно, чувствуя, что только что зашёл в своём воображении куда-то непозволительно далеко, за ту грань, которая отделяет нормальное желание близости с любимым человеком от звериной похоти. Ему внезапно вспомнилась прошлогодняя сцена в лесу и обещание, данное самому себе, которое исправно удавалось выполнять на протяжении долгих десяти месяцев.
«Я просто переодену его».
Он знал, что откровенно лжёт самому себе, но уже не мог остановиться.
Наруто снова придвинулся к Учихе и быстрым движением сдёрнул с него футболку. Замер. Тяжело задышал. Саске выглядел каким-то потерянным и жалким, особенно учитывая его теперешнюю худобу и извечную болезненную бледность. Тем не менее, Наруто снова почувствовал уже знакомое лёгкое головокружение и приятную дрожь во всём теле. Он протянул руку к волосам Саске и начал перебирать длинные тёмные пряди, всматриваясь в его лицо, пытаясь отыскать какие-то признаки реакции на происходящее. Бесполезно. Учиха оставался абсолютно равнодушен.
«Может, оно и к лучшему».
Наруто медленно опустился на колени и придвинулся к нему так, что они почти соприкоснулись носами.
Внезапно ему вспомнились сегодняшние слова Сакуры, но теперь они уже не казались обидными, скорее, наоборот.
«Игрушка. Ты — моя игрушка. Я могу сделать с тобой всё, что захочу».
И Наруто стало сладко и больно от этой мысли.
Он обхватил рукой шею Саске и наклонился к его губам.
…И тут Учиха сделал такое, отчего Наруто почувствовал, будто на него внезапно вылили — нет, не ушат, — целую бочку ледяной воды.
— Я хочу домой, — безразличным тоном произнёс он и отвернулся.

***
Они отправились туда на следующее утро. Наруто до сих пор был зол на Саске, хотя и понимал, что глупо обижаться на человека, который вряд ли понимает происходящее.
«Да даже если и понимает — всё равно был прав», — эта мысль заставила Наруто съёжиться и ускорить шаг, почти таща за собой Учиху.
Он не знал, зачем согласился выполнить эту дурацкую просьбу. Саске ничего не интересовало, он не смотрел по сторонам, просто шёл, схватившись за его руку. А Наруто было противно и жутко в этом заброшенном, опустошённом квартале. Он совсем не был уверен, что пребывание в доме убитых родителей пойдёт Саске на пользу. Даже наоборот. Внутренний голос настойчиво от чего-то предостерегал, хотя Узумаки пытался успокоить себя мыслью, что потрясение, вызванное видом этого страшного места и воспоминаниями десятилетней давности, возможно, заставит его друга очнуться.
— О-ох, — выдохнул Наруто, когда они подошли, наконец, к особняку.
Ему почему-то очень не хотелось туда заходить. Он почти был готов развернуть Саске и отправиться с ним обратно — желательно, побыстрее, — но тот несильно потянул его за руку.
«Н-ну ладно. Может быть, ему правда станет лучше… В конце концов, это чуть ли не первое его желание, высказанное за весь год».
Заходя в дом, Наруто старался не смотреть на оборванное тряпьё, полуистлевшее на стенах и когда-то представлявшее собой знамя клана Учиха.
«Тут как в склепе».
Он содрогнулся от ощущения затхлости и мрачной тишины.
— Саске, может, пойдём обратно, а? — произнёс он почти умоляющим тоном.
Но тот внезапно отпустил его руку и направился к лестнице.
«Он ведь в первый раз идёт куда-то сам, по собственному желанию. Чёрт, я же должен прыгать от счастья!» — ошарашенно подумал Наруто. Но ему почему-то совсем не было радостно. Наоборот, неприятное ощущение, охватившее его на улице, только усиливалось.
Он обеспокоенно следил глазами за Саске, который поднимался на второй этаж, вцепившись в перила лестницы так, будто он вот-вот упадёт.
«Куда его понесло? И… и почему мне так не хочется идти за ним?»
Преодолевая отвращение и страх, Наруто осторожно прошёл по пыльному полу, поднялся на верхний этаж и заглянул в первую комнату.
— Саске?..
Саске неподвижно сидел в кресле, обхватив руками колени. Его взгляд по-прежнему ничего не выражал, но поза казалась странной.
— Это спальня твоих родителей?..
Зная, что ответа не последует, Наруто вздохнул и осмотрелся. Комната могла бы выглядеть жилой, если бы не толстый слой пыли, покрывающий все без исключения предметы. Вещи, по всей видимости, были оставлены нетронутыми и находились на тех же местах, что и десять лет тому назад.
«Они, что, музей из этого дома хотели сделать? Его же снести надо было к чёртовой матери сразу после всего», — растерянно подумал Наруто.
— Саске, и долго ты хочешь тут оставаться?
Будь его воля, он бы прямо сейчас побежал без оглядки из этой заброшенной комнаты и мрачного особняка. Но…
«Ему может стать здесь лучше. Ему может стать здесь лучше».
— Ладно… Я пойду поищу что-нибудь вроде тряпки. Хоть пыль вытру. Тут же дышать невозможно.
Он распахнул окно, и легкий ветер ворвался в годами не встречавшее его помещение. Наруто готов был поспорить, что вся комната буквально загудела и застонала, потревоженная внезапным вторжением. Однако сейчас ему было не до этого: он заворожено следил за тем, как разлетаются с каждым новым порывом ветра тёмные пряди Саске.
«Что такого в его волосах, что мне всё время хочется на них смотреть?..»
Наруто вспомнил, как около полугода назад он решил поиграть в парикмахера и подстричь уже изрядно отросшую гриву Учихи. ЧТО из этого получилось, трудно было даже словами описать. В тот момент Узумаки был как никогда рад, что Саске не может применить к нему одну из своих смертельных техник. С тех пор он больше не пытался экспериментировать над его причёской, оставив чёрные волосы свободно отрастать, как им вздумается.
«Саске с длинными волосами… — Наруто усмехнулся, представив себе такую картину, и внезапно вздрогнул. — Ох, нет. Тогда он станет слишком похож на Итачи… Надо будет его снова подстричь. Может, у Сакуры получится лучше?»
Но после вчерашней сцены ему совсем не хотелось просить Сакуру о помощи с причёской Учихи.
Вздохнув, он отвлёкся от волос Саске и отправился воплощать в жизнь своё намерение прибраться. В качестве тряпки для пыли замечательно подходила скатерть, сдёрнутая с какого-то из столов, и Узумаки, довольно насвистывая себе что-то под нос, принялся за уборку. Сколько он себя помнил, всегда ненавидел мытьё посуды и полов и прочие «приятные» домашние хлопоты, но теперь ему даже понравилось. По крайней мере, это отвлекало от угнетающих мыслей, которые плодились в этом доме в огромном количестве.
— Ну вот, теперь тут хоть как-то переночевать можно, — произнёс Наруто через несколько часов, невероятно довольный собой.
В качестве завершающего штриха, он сдёрнул с кровати пыльное покрывало и, недолго думая, вышвырнул его прямо в окно.
«А постель-то одна…»
«Постель одна, зато комнат много».
«Ну как это — я оставлю Саске одного в бывшей спальне его родителей?! Ему же кошмары будут сниться… Наверное».
Сказать по правде, Наруто не имел ни малейшего представления о том, снятся ли Саске сны вообще, но мысль провести с ним ночь в одной кровати отдавалась такой приятной дрожью в груди, что он радостно ухватился за версию с кошмарами.
Он присел на постель, обозревая результаты своих усилий. Уборка заняла у него почти весь день, и за окном постепенно сгущались сумерки. В мягко падающих лучах предзакатного солнца взгляд Саске выглядел не бессмысленным, как обычно, а задумчивым. Наруто знал, что это всего лишь иллюзия, но старался не думать об этом сейчас. Он просто сидел и смотрел на друга. Любовался. Красота Саске была какой-то неправильной, болезненной — красотой экзотического растения, пересаженного на неподходящую для него почву и постепенно умирающего в неволе. Когда-то этот цветок был диким и ядовитым, теперь, вместе с засохшими и отпавшими шипами иссякла и его жизненная сила. Он оставался лишь бледной тенью, жалким подобием того, кем был когда-то.
«Может быть, ты ненавидишь меня, Саске? Ведь это я виноват в твоём теперешнем состоянии. Не выпусти я тогда Девятихвостого, ты бы стал, наверное, знаменитым Саннином. Преступником, злодеем, убийцей, но — твоё имя гремело бы по всей стране, заставляя содрогаться великих шиноби. Да, это был бы не совсем ты… Но разве сейчас — это ты?»
Наруто продолжал изучать его лицо, словно пытаясь удостовериться в том, что это действительно Саске. Его кожа стала ещё бледнее, чем раньше, хотя Узумаки и старался чаще бывать с ним на свежем воздухе. Иногда они приходили на поле, где когда-то тренировались, и Учиха подолгу сидел на одном месте, не меняя позы и уставившись в одну точку, в то время как Наруто, по старой привычке, отрабатывал разные техники.
«Как это вообще возможно — столько времени разглядывать одни и те же предметы? Как у него глаза не устают? Не понимаю».
Саске уже несколько часов смотрел на него — точнее, поверх или сквозь него, не отворачиваясь и даже почти не моргая.
«Может быть, мне тоже попробовать поиграть с ним в гляделки? — Узумаки невесело усмехнулся. — Всё равно больше в этом доме делать нечего. Мне тут даже простые движения даются с трудом».
Он поднял голову. Упрямый взгляд ярко-голубых глаз столкнулся с равнодушным — чёрных. Наруто напрягся, сжал кулаки, словно готовясь к серьёзной битве.
«Пусть это глупо, но в этот раз тебе меня не одолеть, Учиха Саске».
А потом время как будто остановилось. Они смотрели и смотрели друг на друга, точнее, Наруто смотрел на Саске, а Саске — в никуда. Это было слишком похоже на то невыносимое ощущение, которое Наруто испытал однажды после того, как Итачи применил к нему Мангекьо Шаринган. Это чувство — глубокая безысходность, клаустрофобия, когда кажется, что тебя сдавливает со всех сторон, заливает какой-то тёмной плотной субстанцией; не хватает воздуха, и хочется одного — бежать, бежать, бежать подальше, на край света… но ты не можешь даже пошевелиться.
Может быть, и Саске теперь?..
Нет, его глаза оставались чёрными.
…Сколько часов они сидели так — друг напротив друга — в одинаковой позе? Из окна давно уже струился лунный свет, придавая коже Саске таинственное мерцание. У Наруто сильно болели и слезились глаза, ему хотелось прекратить эту медленную, сводящую с ума пытку, отвести взгляд от слабо фосфоресцирующего в темноте лица и жутких немигающих глаз. В этот момент ему вспомнились детские страшилки про привидения. Наруто никогда серьёзно не относился ко всей этой чертовщине, но теперь он почти готов был поверить, что этот Саске — не человек, а какое-то дьявольское порождение потустороннего мира, вызванное им самим же, не сумевшим справиться с болью от потери лучшего друга.
Ему стало страшно.
«Наверное, мы оба умерли тогда, и просто попали в ад».
Наруто вздрогнул, его пальцы, до сих пор бывшие сомкнутыми в кулаки, разжались. Он опустил глаза.
«Ты снова победил, Саске. Как всегда. Даже теперь, превратившись в растение, ты заставляешь меня почувствовать себя беспомощным и ни на что ни годным».
Страх уступил место печали. Мог ли кто-нибудь подумать в тот день, когда их троих объединили в команду номер семь, что всё закончится вот так? Как же давно это было — их совместные тренировки, задания, препирательства, занудное «Саааске-куууун!..» Сакуры, высокомерная улыбка Учихи… Наруто тяжело вздохнул. Если бы он тогда знал, что их, казалось бы, совершенно обычные дни подарят ему самые счастливые воспоминания… Как права была Сакура. Неужели ему до конца жизни суждено жить прошлым? Неужели Саске навсегда останется тихо помешанным?
«Это — расплата», — внезапно пришло ему в голову.
И, не в силах сдержать какую-то детскую обиду, Наруто сжал кулаки и почти выкрикнул:
— А мне-то за что?!..

***
Утром Наруто проснулся с ужасной головной болью и желанием послать Саске вместе с его кошмарным домом куда подальше.
— Вставай, нам пора возвращаться, — произнёс он решительно и схватил Учиху под локоть.
Тот выдернул руку и забился поглубже в кресло, в котором, похоже, так и провёл всю ночь. «Видимо, это стоит расценивать как знак несогласия», — мелькнуло в голове у Наруто. Обычно Саске был послушен и не сопротивлялся его инициативе, но иногда на него что-то находило, и он начинал упрямиться из-за всяких пустяков. Такое поведение типично для сумасшедших; Наруто об этом знал, поэтому и не воспринял его поступок как признак улучшения.
«Ну и чёрт с тобой, — устало подумал он. — А я не могу здесь больше находиться».
— Ладно, Саске, тогда я схожу куплю нам чего-нибудь поесть.
«Хоть бы головой кивнул в ответ, [цензура]!.. Сам же сказал, что слышишь…»
Наруто посмотрел на него ещё раз и, раздражённо махнув рукой, направился к выходу.
На улице ему резко полегчало. Ясное небо, летнее солнце, сочная зелень деревьев, — казалось, он видит всё это впервые за долгие годы. Вздохнув, Наруто повалился на траву, взметнув при падении целый рой пёстрокрылых бабочек. Потом он долго лежал, вдыхая полной грудью запахи цветов и бездумно наблюдая за неторопливо плывущими в синеве облаками.
«Облака… — Наруто усмехнулся, вспоминая Шикамару с его извечной привычкой лениво валяться на земле, разглядывая небесные пейзажи. — Как же я давно никого не видел. Киба… Шино… Чёджи… Толстобровик… Какаши-сенсей… Всё это было словно в прошлой жизни. Даже с Сакурой, и с той, умудрился поругаться...»
Он приподнялся, с неудовольствием вспоминая о том, что так и не купил ничего из еды. Медленно добрёл до закусочной Ичираки, старательно пряча глаза от окружающих. Меньше всего ему хотелось сейчас рассказывать какому-нибудь случайно встреченному знакомому незамысловатое содержание своих будней. Впрочем, никто и не порывался накинуться на него с расспросами. Его узнавали, но в деревне уже давно привыкли к тому, что Узумаки Наруто — потерянный для общества человек, не интересующийся ничем, кроме своего полусумасшедшего друга.
«Не думал я, что так будет. Чёрт, Саске, во что ты превратил мою жизнь!..»
От рамена Наруто уже просто тошнило, тем не менее, он взял несколько упаковок. Продумывать сейчас какое-то более оригинальное меню на обед было выше его сил.
Обратно он пошёл по наиболее длинному из всех возможных маршрутов. Слишком ему не хотелось возвращаться в этот пропахший ужасом и обречённостью дом, не хотелось видеть бессмысленный взгляд Саске, не хотелось в очередной раз с утра до вечера разговаривать с самим собой, делая вид, что разговаривает с другом.
В итоге, Наруто обошёл пару раз вокруг всей деревни и оказался возле квартала Учиха уже тогда, когда послеполуденное солнце начало ощутимо склоняться к западу.
«Часа три дня, — недовольно подумал Наруто и ощутил что-то вроде слабого укора совести. — А ведь он не ел ещё ничего. Как, впрочем, и я. Ладно, надо идти».
— Наруто-кун!..
Он так и замер на месте. Ну, началось.
Позади стояла Хината, мило улыбаясь и краснея. Как ни странно, первоначальное раздражение Наруто моментально улеглось. Он попытался придать лицу доброжелательное выражение.
— О, Хината, привет. Эээ… Давно не виделись.
Она молчала, собираясь с мыслями.
— Наруто-кун, — опять проговорила Хината робко. — Как… твои дела?
— Ну, дела… не очень, если честно.
Она смотрела на него с таким неподдельным сочувствием и беспокойством, что ему внезапно захотелось рассказать ей всё. Про безжизненный взгляд Саске, доводящий его до умопомешательства, про бесконечные разочарования после тех моментов, когда на секунду кажется, что он вот-вот придёт в себя, про свои неконтролируемые желания… Стоп, нет. Вот в последнем он точно не признается никому и никогда.
— Наруто-кун… А у меня… меня сегодня день рождения, — выпалила, наконец, Хината и зарделась сильнее прежнего.
— О, — только и сумел вымолвить Наруто. Он и забыл уже, что существуют такие вещи, как дни рождения, именины и прочие праздники, во время которых собираются всей семьёй и дарят друг другу подарки. — П-поздравляю…
— М-м-м… М-может быть, ты заглянешь на пару часиков? — внезапно решилась Хината и взглянула в его глаза с мольбой.
«Да ведь я ей нравлюсь», — неожиданно понял Наруто, и эта мысль заставила его ощутить сильную горечь. На секунду ему представилось, какой бы могла быть его жизнь, если бы он никогда не встречал Саске.
«Чёртов Учиха!..» — подумал Наруто с тоской и внезапно осознал, что готов идти куда угодно, хоть на новоселье к Орочимару, лишь бы не встречаться сейчас с этим равнодушным ублюдком.
— Хината! Ты это серьёзно?
Она посмотрела на него, не смея поверить в своё счастье.
— Конечно!..
— Но… у меня нет подарка.
— Н-наруто-кун… Мне… мне совсем не нужен подарок…
Она выглядела очень смущённой. Наруто улыбнулся, стараясь её подбодрить.
— Тогда вперёд!
На секунду промелькнула мысль о Саске, но он отогнал её усилием воли.
«К чёрту Учиху, он всё равно сидит круглые сутки, не двигаясь… А от одного дня голодовки ещё никто не умирал».

***
Наруто не ожидал этого, но всё получилось куда лучше, чем он мог даже представить. Все настолько обрадовались его приходу, что ему стало совестно перед Хинатой — как-никак, это был её праздник, а действие постепенно перетекало в грандиозную пирушку под лозунгом «Да здравствует Узумаки Наруто».
Впрочем, Хината не выглядела недовольной. Она сидела где-то в уголке и робко ему улыбалась.
«Вот чего мне не хватало», — думал совершенно счастливый Наруто, глядя на друзей.
Он наконец-то чувствовал себя самим собой: весёлым, довольным, полным энтузиазма. Внутри него хлестала через край какая-то буйная, залихватская энергия. Он почти готов был запрыгнуть на стол и устроить бешеную пляску, даром, что не умел танцевать.
Но было и кое-что другое. Смутная тревога, постепенно зреющая в глубине души и грозящая рано или поздно отравить весь праздник, каким бы замечательным он ни был.
«Я имею на это право».
Наруто раздражённо провёл рукой по лбу.
«Да какого чёрта я вообще перед собой оправдываюсь? Нет, Саске, я не позволю тебе испортить мне настроение!»
— Эй, Шино, подлей-ка мне ещё!
Он повернулся в его сторону, протягивая свою чашечку для саке, и встретился взглядом с Сакурой. Она почему-то тоже была здесь, хотя, вроде бы, никогда особенно не дружила с Хинатой.
«Ну ладно, сделаем вид, что ничего не случилось», — подумал Наруто и улыбнулся ей.
Сакура подошла со смущённым выражением лица.
— О, Наруто… хорошо, что пришёл.
— Ну да… ммм… рад тебя видеть.
Разговор не клеился.
— Как… Саске?
Наруто вздрогнул.
— Да всё так же.
Он видел, что ей очень хотелось спросить, почему Учихи нет рядом с ним, но решил не подыгрывать. Обида на Сакуру уже прошла; тем не менее, он испытал какое-то мстительное удовлетворение, заметив разочарованный блеск в её глазах.
— Ну ладно, мне тут хочется … эээ… свежим воздухом подышать.
И Наруто быстро пошёл к двери, избегая дальнейших расспросов.
На улице его снова охватила тревога. Солнце зашло уже несколько часов назад, и теперь в беззвёздном небе стояла луна, заливая пустынные улицы призрачным, мертвенным светом.
«Чёрт… Сколько сейчас времени?… Ну почему я не ношу с собой часов? У кого бы спросить…»
Он беспокойно оглянулся и заметил под фонарём чью-то сгорбленную фигуру.
—Извините, вы не подска… Ой! Ка…Какаши-сенсей?
Точно он. Знакомое лицо под маской, вздыбленная шевелюра, в руке — очередная книжка из серии “Come, Come Paradise”.
— Здравствуй, Наруто, — улыбнулся он как-то грустно.
— А что вы здесь…
— Хочешь спросить, что такой пожилой человек, как я, делает на этом празднике юности и веселья?
— Ой, я не то имел в виду…
— Да ты прав Наруто, ты прав. Видишь, всё-таки это буйство — не для меня, я предпочитаю более спокойные способы времяпрепровождения, — он повертел книжкой в руке. — Но… Сакуре я не мог отказать.
— Сакуре?..
— Ей не хотелось идти одной, а Хината пригласила почти всех куноичи в деревне.
Наруто опустил голову, впервые задумываясь о том, что Сакуре тоже пришлось нелегко. Сначала она столько лет страдала от неразделённой любви к Саске и комплекса собственной боевой неполноценности. Потом случилась эта история с Орочимару, и пока сам Наруто гонялся за Учихой, она просто мучительно ждала в деревне вестей. Теперь же… она осталась совсем одна.
«Надо обязательно с ней помириться».
— Какаши-сенсей, Сакура на меня злится?
— Она просто беспокоится, Наруто.
— Вы… вы считаете, что я не прав?
— Только время может расставить всё по местам и показать, кто был прав, а кто — нет. Но… — он вздохнул. — Но я бы на твоём месте поступил так же.
— Я так устал, Какаши-сенсей, если бы вы знали!..
— Я знаю, Наруто, — совсем тихо проговорил он.
Несколько минут они стояли в молчании, а потом Какаши неожиданно произнёс:
— Ты… ведь до сих пор не можешь простить его, так?
— Простить? — переспросил Наруто в замешательстве.
«Что за чёрт?.. Почему сначала Сакура, а теперь и Какаши-сенсей обвиняют меня в каких-то негативных эмоциях по отношению к Саске?»
— Ладно, Наруто, не бери в голову. Я рад, что ты пришёл. Тебе бы надо немного развеяться.
— У…угу. Тогда я пойду в дом?
Какаши кивнул.
Очутившись внутри, Наруто попытался было вновь развеселиться, но недавнее беззаботное настроение к нему не возвращалась. Беспокойство ощутимо росло. Он ежеминутно оглядывался на окна, пытаясь представить, сколько часов прошло с того момента, как он оставил Саске в доме его родителей.
«Пусть побудет один. Пусть помучается», — уговаривал себя Наруто, прекрасно понимая, что мучается только он сам, а Саске его отсутствие, скорее всего, безразлично.
И всё-таки он не уходил. Притворялся весёлым, заставлял себя шутить, обнимался с друзьями. Последние почти все уже были навеселе и не замечали в его поведении наигранности.
«Посижу ещё часик и пойду», — это была какая-то мучительная и, главное, непонятно зачем устроенная себе же агония.
— Наруто-кун, — раздался позади него тоненький голосок Хинаты. — М…может быть…
И тут он не выдержал.
— О, Хината, огромное спасибо за вечер, мне всё очень понравилось, я ужасно рад, что зашёл, поздравляю ещё раз, желаю самого лучшего… — последние слова Узумаки договаривал уже возле двери. — Но мне, правда, срочно нужно домой!..
Выскочив из дома, он столкнулся с Сакурой и Какаши. Они удивлённо посмотрели на него, но Наруто просто махнул им рукой на прощание и бросился в темноту.
Сакура долго глядела ему вслед.
— Какаши-сенсей… Я так переживаю за Наруто… — проговорила она с отчаянием в голосе.
— Мы все переживаем, Сакура, — мягко ответил тот.
— Но… он же просто помешался на Саске! У меня такое чувство, что всё это очень плохо закончится!
Какаши тяжело вздохнул.
— Это его собственный выбор.
— А собственный выбор Саске был — уйти к Орочимару!
— Каждый совершает свои ошибки… Не грусти. Другие люди — это другие люди. Надо всегда пытаться помочь, но бессмысленно приходить в отчаяние, если ничего не получается… Это жизнь.
Сакура замолчала и отвернулась.
…Наруто, тем временем, нёсся, сломя голову, по пустынным улицам Конохи. Больше он не пытался притворяться перед собой, что судьба Саске ему не интересна, что его не беспокоит то, как он провёл целый день в одиночестве и без еды. Его беспокоило. Он просто с ума сходил от тревоги. Мало ли, что может прийти в голову помешанному?
Очутившись перед домом, он остановился на пару секунд — отдышаться — и задумался.
…Полный провал. Теперь ему становилось отчётливо ясно, что с прежней жизнью покончено раз и навсегда. Жалкая попытка доказать себе, что он может забыть о Саске хотя бы на один день, только подтвердила неумолимую истину: его судьба неразрывно связана с ним, и только с ним.
— До тех пор, пока смерть не разлучит нас, — горько усмехнулся Наруто и прибавил тише: — А, может быть, и ещё дольше…
Он вошёл в дом.
— Саске!
Поднялся на второй этаж, зашёл в комнату.
Его не было.
Наруто похолодел от ужаса, чувствуя, что ноги становятся ватными.
— САСКЕ!!!
Он бросился, не помня себя от страха, по коридору, распахивая, одну за другой, двери во все комнаты.
«Чёрт, чёрт, ч-чёрт…»
Добежав до конца коридора, он повернул, резко выскочил на террасу… и еле успел затормозить и не скатиться кубарем вниз.
Саске был во дворе. Просто сидел на земле, подставив лицо лунному свету.
— О-ох…
Наруто прижал руку к бешено колотившемуся сердцу, чувствуя невероятное облегчение.
— Ну ты и "умный"…
Он спрыгнул с террасы и медленно подошёл к Учихе.
— Простудишься же.
И не выдержал, сгрёб его в охапку.
— Саске… Идиот… Почему не лёг спать?.. Часов двенадцать ночи ведь. Ждал… меня?
Ему было грустно и хорошо одновременно.
— Пойдём уже внутрь.
Он потянул его за руку, и Саске послушно встал.
На минуту мелькнула мысль об ужине, но Наруто так хотелось спать после пережитого потрясения, что он решил оставить запасы рамена нетронутыми до следующего утра.
Глаза буквально слипались, и он еле дотащился до комнаты на втором этаже.
«Ооо, кровать…» — подумал он счастливо и на сей раз без задних мыслей.
…И просто рухнул на мягкий матрац, не раздеваясь и не обращая внимания на Саске, который медленно, словно остерегаясь чего-то, опустился на подушку рядом с ним.

***
Однако сон Наруто оказался недолгим.
Он проснулся среди ночи от каких-то странных ощущений и звуков. Всё в комнате шипело и взрывалось, как будто она была полна огня или, в крайнем случае, разрывающихся с громким треском хлопушек.
«Пожар?! Нет, тогда был бы дым…»
Ему почему-то очень не хотелось открывать глаза, хотя лежать вот так, в темноте, и слушать эти непонятные, но явно не предвещающие ничего хорошего звуки было ещё страшнее. Даже сквозь закрытые веки он различал источник сконцентрированного света, из которого расходились во все стороны потоки ослепительно-ярких лучей. Существо приближалось к нему, и Наруто вздрогнул от ужаса, чувствуя прикосновение к своей груди чего-то тяжёлого и обжигающего.
«Неужели это?..»
Он. Девять невероятно длинных хвостов вращались перед глазами Наруто, соединяясь в подобие какого-то гигантского огненного колеса величиной во всю комнату.
— Н-не может быть… — потрясённо зашептал Наруто, и тут же осёкся, потому что прекрасно понимал: может. Сколько раз он задавался вопросом о том, куда же делся лис после своего высвобождения из его тела? И почему рана на его животе так неожиданно затянулась? Впрочем, Наруто старался не слишком усердствовать в поисках ответов, потому что чувствовал: дальнейшие размышления могут привести его к страшному выводу — он действительно с помощью Кьюби провёл над Саске обряд воскрешения.
— Зачем ты явился?
Наруто беспокойно оглянулся на Учиху. Ему в голову лезли какие-то дурацкие мысли вроде того, что лис сейчас заявит, что пришёл исправить содеянное ими и отправить Саске туда, где ему и надлежит находиться — в мир иной. Как ни странно, ответ Девятихвостого не слишком противоречил этим параноидальным предположениям:
— За тобой.
«Ха-ха. Очень смешно».
— Я же освободил тебя. Что ещё может быть от меня нужно?
Лис покачивался на лапах, вглядываясь проницательными глазами в его рассерженное лицо.
— Освобождение на физическом плане ещё не означает освобождения полного. Связь между нами так легко не порвать. Ты и я фактически стали за эти годы единым целым. Более того, разве ты не ощущаешь моего присутствия, когда тебя охватывает это желание — владеть им? — Лисья морда чуть заметно повернулась в сторону Саске. — Я — огонь внутри твоего тела, который заставляет тебя терять над собой контроль, забывать все нормы приличия и собственные принципы только ради того, чтобы добраться до его вожделенной плоти.
— Что ты несёшь? Я никогда не…
«Такое было всего один раз. Ну… два. Это ещё не значит, что я…»
— Брось, Наруто. Уж кому, как не мне знать все твои желания, сознательные и бессознательные — такие, в которых ты бы сам себе никогда не признался?
«Отлично. Похоже на то, что все вокруг — Сакура, Какаши-сенсей, теперь ещё и этот — разбираются во мне куда лучше, чем я сам», — не будь Наруто так зол и напуган, он бы, пожалуй, как следует посмеялся над этой мыслью.
Лис, тем временем, продолжал:
— Но, признайся, тебе ведь нужна его душа…
— Бляяя!.. — Наруто откинулся на подушки, чувствуя невероятное раздражение от абсурдности всего происходящего. — Ты меня с Орочимару, что ли, перепутал?! Какие-то разговоры про тело, душу…
— Подумай, — медленно произнёс Кьюби и соскочил с него, передвигаясь прыжками по направлению к распахнутому окну.
Наруто запустил в волосы пятерню, наблюдая в смятении за тем, как последний из пылающих хвостов исчезает в уличной темноте.
«Чёрт, да что это за… Ааааа!!!»
Он так и подскочил на кровати, осознав внезапно, что упустил свой, быть может, единственный шанс узнать правду о том, что случилось во время поединка Саске с Итачи.
— Стой, ты, [цензура]!..
Бесполезно.
Наруто повернулся к Учихе.
— Эй… — прошептал он и несильно потряс друга за плечи. — Эй, Саске, проснись.
«Наверное, это эгоистично с моей стороны, но я не могу сейчас оставаться тут… один. Этот бред, который творится…»
— Учиха!
Он повернул его к себе лицом. Саске спал так крепко, будто ему подмешали за ужином снотворное. Впрочем, ужина-то и не было, — вспомнил Наруто некстати.
— Саске… — пробормотал он и, не удержавшись, погладил чёрные волосы. — Мне очень плохо. Мне страшно. По-моему, я теряю рассудок…
Ответа не было. Как всегда.
— Я разговариваю с пустотой. Может быть, тебя вообще нет, ты мне только кажешься? Может, во время той битвы, или ещё даже раньше, ты умер, а я сошёл с ума от горя? Наверное, я на самом деле нахожусь в психушке, и всё, что происходит — только плод моего больного воображения?.. Да?
Ему стало трудно дышать. Лицо Саске белело прямо перед ним, красивое, безмятежное, а Наруто было так одиноко, так хотелось немного любви и ласки, обычного человеческого тепла… Вздрагивая и непроизвольно озираясь, как ребёнок, задумывающий нашкодить, он быстро наклонился и припал к его губам.
Потом Наруто немного отодвинулся. Несколько мгновений он настороженно смотрел на Учиху, словно ожидая наказания за свой непозволительный проступок, но тот по-прежнему крепко спал.
«Чёрт», — в смятении подумал Наруто, чувствуя, как знакомая теплота внизу живота распространяется на всё тело, заставляя его тяжело дышать и содрогаться от невыносимого жара.
«…который заставляет тебя терять над собой контроль, забывать все нормы приличия и собственные принципы…» — вспыхнуло на секунду в сознании, чтобы тут же исчезнуть, потонуть в лавине дикого, безудержного желания.
Наруто торопливо сдёрнул с себя футболку и снова поцеловал Саске — на этот раз глубоко, страстно, жадно; одной рукой он судорожно вцепился в густые тёмные волосы Учихи, другой потянулся к его белым шортам…
— Ааааа!
Он не успел толком понять, что происходит, как оказался отброшенным сильным ударом к противоположной стенке.
«Ка… какого чёрта?..» — изумлённо подумал он, вытирая кровь у себя с подбородка.
Саске лежал на постели с открытыми глазами и бесстрастным выражением на лице.
— Так ты… — начал Наруто, всё ещё отказываясь поверить в происходящее. — Так если ты всё понимаешь…
Он замолчал, переводя дух и собирая силы для последующего яростного выкрика:
— ТО КАКОГО ЧЁРТА СТРОИШЬ ИЗ СЕБЯ НЕВМЕНЯЕМОГО, СУКААААА?!!
Тишина.
Наруто затрясло. Он чувствовал, что неудовлетворённое желание его до предела возбуждённого организма никуда не делось, а только дополнилось бешеной злобой.
— Ну всё, Саске, ты попал!.. — произнёс он дрожащим от ненависти голосом и одним прыжком подскочил к Учихе, хватая его за горло и изо всех сил ударяя головой о спинку кровати.
Но Саске оставался Саске. Долгие годы тренировок сделали своё дело, и даже теперь, несмотря на его странное состояние, ученика легендарного Саннина было не так просто победить. Он вырвался из рук Наруто и поддал ему коленом в пах, заставляя того согнуться пополам от режущей боли.
«Ах ты… [цензура]…» — потрясённо подумал Узумаки, наблюдая за его бесстрастным лицом, на котором не мелькнуло и тени каких-либо эмоций. Всё-таки это выглядело жутко, и Наруто в который раз вспомнил слова Сакуры о том, что тело Саске живёт «само по себе», просто выдавая те реакции, которыми оно привыкло отвечать в прошлом.
Но сейчас это было не важно.
Он глубоко вдохнул и снова бросился в бой. Схватив Саске за волосы и, ещё раз приложив его головой о спинку кровати, Узумаки одним движением содрал с него футболку и попытался проделать то же самое с шортами. Его подхлёстывал бешеный азарт, ему нравилось наконец-то видеть Учиху не пассивной и покорной марионеткой, а прежним Саске, который никогда и никому не подчинялся. Ему хотелось драться, сражаться, ПОБЕДИТЬ.
Саске сопротивлялся так сильно, что это заставило Наруто вспомнить их спарринги в двенадцатилетнем возрасте. И это только завело его ещё больше. Он ударил Саске наотмашь по лицу, схватил обеими руками за горло и начал душить. Саске захрипел, но продолжал вырываться, не произнося ни слова и не меняя каменного выражения на лице.
— Бесполезно, Учиха! — торжествующе заорал Наруто, у которого, казалось бы, только прибавлялось сил от этого безмолвного сопротивления. Ему наконец-то удалось содрать с Саске шорты вместе с нижним бельём, и комок тряпья полетел через всю комнату к двери, а вслед за ним — и оранжевые штаны Узумаки.
«Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… — пульсировало в его воспалённом мозгу. — Ты мой, сукаааа!!! Ну же, посмотри на меня с бешенством, с яростью, обматери меня, убей меня, сволочь!..»
Саске в этот момент пнул Наруто ногами в живот — так, что тот чуть не слетел с кровати прямо на пол, но всё-таки удержался и в ответ ударил его со всей силы кулаком в солнечное сплетение. Учиха подскочил на кровати, согнувшись пополам и кашляя кровью. Наруто воспользовался этим, чтобы придавить его к кровати, схватив обеими руками за запястья и раздвинув коленом ноги.
— Я сильнее, Саске!.. Я наконец-то сильнее!!! — Наруто отпустил его запястья и потянулся вниз, одной рукой схватив Учиху за волосы, чтобы тот не слишком дёргался и не мешал ему сделать то, ради чего, собственно, эта драка и затевалась.
Когда у него получилось, он издал яростный победный вопль, наполненный восторгом и экстазом, и снова вцепился в запястья Учихи. Он чувствовал, что это неправильно, что нельзя вот так резко, но ему хотелось сделать Саске как можно больнее. И тому действительно было больно. Он внезапно разжал пальцы, вцепившиеся было в плечи Наруто, рухнул на кровать, хватая ртом воздух, и зашарил руками по простыням, надеясь найти хоть какую-то точку опоры.
— Что, больно?! Больно тебе, Саске?! — заорал в бешенстве Наруто, глядя на его — наконец-то — страдальчески искривлённое лицо. — Мне тоже было больно! Мне было гораздо больнее все эти четыре года, нет, ещё раньше, когда учились в Академии, и ты смотрел на меня как на полное ничтожество! А-ах!..
Он не мог больше говорить, он двигался всё быстрее и быстрее, и ему было плевать, что по коленям текла кровь Учихи, а тот, кажется, уже потерял от боли сознание. Наруто наполняла какая-то безумная смесь ярости, азарта и наслаждения. Когда он почувствовал, что конец уже близок, то снова схватил Саске за волосы, приподнимая его голову, и дьявольски захохотал:
— Я победил тебя, Учиха Саске!! Победил!
Что-то внутри него взорвалось. Наруто запрокинул голову, в полном смятении от раздирающих его чувств — невероятного, неописуемого и не испытанного никогда ранее удовольствия и одновременного омерзения к самому себе.
Через секунду он упал на кровать рядом с Саске, полностью обессиленный, и лежал какое-то время, не думая ни о чём и тупо уставившись в потолок.
…Потом начало приходить медленное осознание того, ЧТО же именно он только что сделал.
«Я его изнасиловал».

1. Саске
Давай! Ну давай же!
Нужно просто протянуть руку…
Почему она меня не слушается?..
Не слушается.
«Саске, ты во всём должен слушаться брата».
КРАСНЫЙ!
Когда глаза у Итачи-ниисана становятся красными, я пугаюсь…
Да нет же, СМОТРИ на красный, идиот!
…Идиот? Наруто, ты идиот.
ПРОТЯНИ РУКУ!!!
…Больно.

— Настоящая сила даётся только в обмен на настоящие страдания.
Сила? Что такое сила?
— Есть ли в этом мире хоть один человек, которого ты любишь?
Что такое любовь?

Орочимару… Кто такой Орочимару?
Итачи… Кто такой Итачи?

Почему здесь темно?
«Саске, ты уже слишком большой мальчик, чтобы бояться темноты».
«Саске сейчас во тьме».
Кто это говорит?
Пусть… замолчат.
Слишком громко.
Громко, чёрт побери!!!
Наруто, ты всегда такой громкий.

Наруто…
Кто такой Наруто?

2. Саске плюс Наруто
…Так тихо. Наконец-то.
Я умер?
Нет, всё закончилось.
Я могу пошевелить рукой, я чувствую солёные капли у себя на губах — кровь? слёзы? — меня что-то слабо щекочет, кажется, травинки. Больно. Какие странные, давно забытые ощущения. И — такая пустота внутри. Помню, что кто-то говорил мне о том, что так будет. Орочимару мёртв, Итачи мёртв, мир есть, я есть. Как всё бессмысленно. Ничего не осталось. Совсем ничего. Зачем я жив?
— Саске!
Как громко…
— Саааскеее!!!
Саске. Это моё имя. Меня кто-то зовёт.
Наруто.
Наруто!.. Я помню, что должен был что-то сделать, чтобы он не… Значит, всё получилось. Это хорошо. Хотя… Всё равно бессмысленно. У него своя дорога, у меня… Нет, теперь у меня ничего нет. Почему я не умер?
— Саске, даттебайо!..
У него странный голос, не такой, как обычно. Он плачет? Хм… Почему-то мне кажется, что если я открою сейчас глаза, то увижу наш дом, маму, папу. Брата. Ах, да, ведь я… Впрочем, это и к лучшему.
— Саске, только не умирай теперь, когда всё уже позади!..
Вот. Вспомнил. Я не умер, потому что он этого не хотел. Что ж, тогда это хорошо, что я жив. Иначе, ему было бы слишком больно. Как мне тогда… Наруто, не беспокойся. Я не умру. Только это всё равно ничего не меняет…
На грудь ложится что-то тёплое. Странные ощущения. Странно вообще то, что я снова чувствую своё тело. И боль тоже чувствую. Очень больно. Но это неважно, это даже хорошо.
…Эй. Что он делает? Потащит меня на руках до самой Конохи? Вот упрямец. Наруто… Ты всегда, всегда добивался своей цели. Кажется, раньше меня это раздражало. Надо же, у меня ведь было какое-то раньше. Когда я вспоминаю это, мне даже… Грустно, так называется это чувство? Ко мне возвращаются мои эмоции? Нет, всё бессмысленно, безразлично.
Он остановился. Тяжело дышит. Наверное, ему больно. Он ведь был ранен? Или нет? Ну, даже если нет. Отдохнул бы. А, я снова чувствую под собой землю, она такая холодная, твёрдая. Он всё-таки решил отдохнуть?
Нет, что-то делает. Трогает мою руку. Потом волосы. Это щекотно.
Всё. Снова холодно. Он, кажется, куда-то ушёл. Оставит меня здесь? Правильное решение, Наруто.
…Спать.
А, опять боль. Он свалился на меня?
— Уссуратонкачи.
Что это за звук? …Мой голос. Зачем я это сказал? «Уссуратонкачи». Кажется, я так называл Наруто когда-то. Он не откликается. Потерял сознание?
Мне хочется спать. Спать, и не видеть сны.

***
Приятно. Прохладно. Простыни такие холодные, от этого жжение в руках слегка утихает. Где это я? Наверное, в больнице.
— Ну пожалуйста, Цунаде-сама!..
Сакура.
— Нет, нет и нет. Ему сейчас необходим полный покой. Кроме того, похоже, что у него очень сильный шок. Он тебя не узнает, даже если очнётся. Ты три года его не видела, потерпи ещё несколько дней.
— Но вы его… вылечите?
Голос звучит откуда-то издалека, кажется, она уже у двери.
— Ну… У него довольно сильные повреждения внутренних органов, но опасности для жизни это не представляет.
Дверь хлопает. Сакура ушла, интересно? Хотя нет, не интересно.
— Дааа, Саске-теме!.. Я знал, что ты так просто не сдашься!..
Какой же он громкий. Ай, опять больно. Кажется, он сейчас оторвёт мне руку.
— Наруто, ты спятил, отойди от него сейчас же! Я сказала, что он не умрёт, и ты решил это исправить?
— Ну, Цунаде-сама, я просто не мог не поздравить Саске с этой замечательной новостью! Слышишь, Учиха, поправляйся быстрее! Мне ещё надо как следует тебя отделать за то, что мы по твоей вине натерпелись в течение этих трёх лет. Да ты… Да ты ровно столько же будешь кормить меня раменом за свой счёт, понял, "приумный"))?
И счастливо смеётся.
— Узумаки, выходи отсюда сейчас же, или я позову охрану!
— Неет, Цунаде-баачан, чёрта с два я отсюда выйду до тех пор, пока он не откроет глаза!.. Мне надо сказать этому ублюдку пару ласковых! Я просто не смогу спать спокойно до тех пор, пока не сделаю это. Так что я ни за что не уйду, приводите хоть всё отделение АНБУ.
Наруто, какой же ты всё-таки ребёнок. Неужели ты ничего не понимаешь?
Надо это сделать. Вздыхаю. Медленно открываю глаза.
— А?!.. Саске? Цунаде-баачан! Он проснулся! Саске! Саске-теме, скажи что-нибудь! Например, как ты рад меня видеть!
Снова смеётся.
— Саске? Ты нас узнаёшь? — Женщина.
— Саске?! Это же я, Наруто! И бабка Цунаде тут, ты её помнишь?
Молчу. Да и что я могу сказать?
— Цунаде-баачан, что с ним? Почему он так странно смотрит?
Голос звучит жалобно, испуганно. У меня какое-то странное ноющее ощущение в груди. Странно, вроде бы до этого там не болело.
— Наруто, я же, кажется, предупредила, что у него шок. Не забывай, что он столько времени находился под полным контролем Орочимару.
— Но… Ведь после того, как всё… случилось… я говорил с Саске. Он был нормальный! Он был прежний Саске! Почему он теперь меня не узнаёт?
— Наруто, успокойся. Мне надо его осмотреть. Всё-таки выйди, пожалуйста. Видишь, не всё так просто. Ему потребуется долгое время для того, чтобы вернуться в нормальное состояние.
Мне хочется усмехнуться, но я не уверен, что помню, как это делается. В нормальное состояние?
Наруто подчинился, выходит. Кажется, он слишком ошарашен. Прости, Наруто, но по-другому невозможно. Я не могу. Учихи Саске больше нет. Тебе лучше всё забыть.
А, эта женщина. Она всё спрашивает что-то, спрашивает. Мне снова хочется спать. Мне постоянно хочется спать. Раз уж умереть я не могу, то буду хотя бы спать.

***
— Саске, смотри, что я тебе принёс? Это, конечно, не та одежда, но ведь похожая. Ты же любишь синий цвет, правда? Фуу, какой ты стал худой, даже смотреть страшно. Ничего, я тебя быстро откормлю… Раменом!
Снова смеётся. Наруто. "приумный")). Всё никак не окажешься от своей идеи?
— Ты уверен, что хочешь забрать его к себе?
Я даже запомнил имя женщины, которая сейчас говорит. Цунаде.
— Конечно, а где же ему ещё жить?
— Он может остаться в больнице.
— Саске уже столько дней тут, а ему ни черта не лучше! Я уверен, что со мной он поправится куда быстрее! Вот увидите, Цунаде-баачан, пара пинков — и ему точно полегчает.
— Ох, Наруто… Не думаю я, что всё так просто.
— А Я думаю!
Его голос становится угрожающим.
…Наруто.
— Я вытащил его из лап Орочимару, вытащу и из этой летаргии! Он меня вспомнит!
— Ох. Хотя… Может быть, у тебя и получится. Точнее… Если у кого-то это и может получиться, то только у тебя. Ладно, переодевай его, и идите.
— Переодевать?!! Я?!!
Кажется, он недоволен. Впрочем, я и сам могу. На это у меня хватит сил. Где одежда, которую он принёс?
— Саске?.. Цунаде-сама, видите, он сам одевается! Ха-ха, не думал, что нарутотерапия подействует так быстро!
Хохочет. Какой же он всё-таки громкий. Я очень долго жил в тишине, мне трудно переносить настолько сильный шум. Это меня… раздражает? Нет, просто тяжело привыкнуть.
— Наруто, он может выполнять большинство простых действий. Только почему-то не хочет, или не всегда понимает, что от него требуется. Мы пока не в состоянии разобраться, в чём тут дело. Физически он здоров, но в его сознание я не проникну, ты же понимаешь.
— Лень это, это всё лень, Цунаде-баачан! Ничего, у меня он быстро отучится, что за него всё делают другие! Пошли, Саске.
Хватает меня за руку. Почему это всегда так болезненно, раны же, вроде бы, зажили? Хотя, если подумать, боль придаёт ощущение реальности всему происходящему. Всё остальное время я как во сне. Не могу понять, ради чего мне двигаться, говорить, что-то делать? Чего добивается Наруто? Неужели он думает, что я смогу стать прежним? Учиха Саске жил исключительно ради мести. Месть завершена, месть оказалась бессмысленной. Учихи Саске больше нет. А кто я? Я даже не помню, каким был раньше. Я не хочу вспоминать, мне слишком…
Я просто не хочу вспоминать.
— Ну вот, мы дома! Заходи, Саске-теме, и оцени, я даже прибрался по такому случаю! Спать будешь вот тут, на диване. Или ты думал, что я тебе свою кровать предоставлю? Чёрта с два, хе-хе! А знаешь, что у нас с тобой на обед? Правильно, РАМЕН! Иди сюда, я же вижу, как ты рад такой прекрасной возможности вновь испытать этот божественный вкус… Наверняка у Орочимару ты питался какой-нибудь гадостью, недаром же так отощал. Змеями, например. Шутка, ха-ха! Слушай, я надеюсь, ты ешь-то хоть сам, мне не придётся кормить тебя с ложечки, точнее, с палочек?
Беру палочки в руки. Рамен. Ну что же, пусть будет рамен, какая разница? Хотя, это всё-таки гадость. А он постоянно говорит, говорит, говорит. Неужели ему никогда не надоест? Может быть, он и в одиночестве постоянно сам с собой разговаривает? Хотя… Если подумать, раньше было почти так же. Я ведь редко отвечал ему. Чёрт, опять это раньше. Почему я не могу просто всё забыть?

***
Утро. Здесь тепло. Наверное, солнце. Где это я?.. Кажется, распахнуто окно. Какие-то странные запахи. Летние. Кто-то гладит меня по голове.
…Мама?
— Мдяя, Саске, ну и причёска же у тебя со сна. Скажи честно, ты вообще когда-нибудь расчёсываешься? По-моему, нет. Хорошо, что хоть одеваться и чистить зубы не забываешь. Ладно, так и быть, я сегодня добрый и приведу твою голову в порядок.
Оооо, как же это больно! Что он со мной делает?!
— Не вертись, "приумный")), если не хочешь, чтобы я тебе все волосы выдрал!
Орёт над самым ухом. Чёрт, моя голова!
— Тьфу, да дай же мне тебя нормально расчесать, раз уж сам не можешь этого сделать! Ну вот, так куда лучше. Теперь ты больше похож на того Саске, к которому я привык. Твоя причёска всегда казалась мне дебильной, но уж лучше она, чем то воронье гнездо, которое образуется у тебя на голове, когда ты не расчёсываешься по нескольку дней. Вот тебе зеркало, полюбуйся на себя, ты же всегда любил это делать, я знаю, даттебайо!
Не успев толком подумать, со всей силы отпихиваю его руку, зеркало вылетает и разбивается. ...Чёрт.
— Ты чего это, Саске? Обиделся, что ли?
Говорит медленно, настороженно. Потом внезапно заливается смехом, и я чувствую на себе его руки. Когда он вот так хватает меня, все зажившие раны начинают снова болеть.
— Ааа, Саске!.. Ты обиделся, обиделся, да?! Ну скажи же, что обиделся, даттебайо!..
Нет, Наруто. Я знаю, что тебе очень хочется, чтобы я обиделся, разозлился, обозвал тебя идиотом. Наверное, если бы я сейчас, как в старые времена, отшвырнул тебя к стене, ты бы просто прыгал от счастья. Иногда мне кажется, что я мог бы доставить тебе эту радость. Почему нет? Но… Ведь этим дело не ограничится. Я не могу один раз отреагировать, а потом снова перестать тебе отвечать. Да ты тогда просто от меня не отстанешь. Ты же такой навязчивый. И упрямый.
— Саске, ну перестань, наконец, молчать и смотреть на меня этими пустыми глазами!..
В его голосе звучит отчаяние. Я знаю, он на пределе… И всё-таки не могу ничего с собой поделать.
— Я же знаю, что ты понимаешь меня! Ну скажи… что понимаешь… Скажи, что просто притворяешься… Чтобы позлить меня…
Он переходит на шёпот.
— Я ведь так устал, Саске. Я больше не могу. Что я такого тебе сделал, чтобы заслужить эти мучения? Я думал, этот кошмар закончился, когда Орочимару... Ты ведь на недолгое время стал прежним Саске! Я был так счастлив… Это из-за Итачи, да?
Я вздрагиваю. Надеюсь, он не заметил. Итачи. Сколько лет это имя придавало каждому дню моей жизни хоть какую-то осмысленность. А теперь мне всё равно, я ничего не чувствую. А что чувствовать? Жалость? Я никогда не знал, что это такое. Как глупо. Глупый маленький брат. Именно.
— Что-то произошло во время твоей битвы с ним, когда я отключился, да? И почему я не умер, кстати? Интересно. Ведь должен был, вроде, — после того, как выпустил Девятихвостого. Знаешь что, Саске? Я никому не рассказывал об этом, просто потому, что тогда придётся подробно описывать и всю нашу с тобой битву. А я не хочу. Это слишком личное. Неужели ты и это забыл?.. Саске.
Опять эта ноющая боль в груди. Мне, бывает, хочется ему что-то сказать, иногда я даже не выдерживаю и говорю… Но… Наруто, как бы тебе объяснить. У меня такое странное ощущение, что между мной и миром находится какая-то толстая стеклянная перегородка, сквозь которую пробиваются с запозданием обрывки видений, звуки, притуплённые ощущения… Периодически это бывает даже интересно, особенно с тобой, но ответить я не могу. Нет сил. Я опустошён. У меня получается воспринимать, и только. Иногда что-то заставляет меня отреагировать, ТЫ каким-то образом умудряешься меня заставить… Но ненадолго. Потом снова приходит это безразличие. И я ничего не могу с собой поделать, даже когда понимаю, как тебе плохо.
Знаешь… Когда-то что-то такое уже было. В детстве я часто просил брата позаниматься со мной, и когда он подзывал меня в ответ… Я бежал к нему сломя голову, бросив все дела. Прямо как ты сейчас, стоит мне произнести хоть слово. А ведь я всегда знал, что меня ждёт лишь очередной подзатыльник и равнодушное «в другой раз». И ты понимаешь, что я не отвечу. Но у меня, как и у тебя, каждый раз возникала какая-то глупая, отчаянная надежда, что — вдруг? — сегодня что-то изменится. Но ничего не менялось. И не изменится. Это жизнь, Наруто. Таков уж этот бессмысленный мир. Так что я понимаю, почему ты меня сейчас ударил. Ты прав. Равноценный обмен — моя боль в ответ на твою. Пусть будет так. Мне всё равно.

3. Саске минус Наруто
*Спустя несколько месяцев*

Он и сам не понимал, как ему могла прийти в голову такая дурацкая идея — отправиться в дом погибших родителей. Просто в один прекрасный момент Наруто повёл себя очень странно, и у Саске в ответ начало резать в глазах. Боль была настолько сильной, что его разум на мгновение отключился, и с губ практически машинально сорвались эти слова — «Я хочу домой». А потом… Не мог же он взять и сообщить Наруто, что передумал.
Теперь он и сам — нет, не то чтобы жалел, ему, как обычно, было практически всё равно — но испытывал какое-то неприятное чувство. Впрочем, и это для него было в новинку. Тем более что чем ближе они подходили к особняку, тем более живым он себя ощущал.
Когда Саске услышал звук открываемой двери, какой-то импульс толкнул его вперёд, и он вырвал свою руку у Наруто.
«Это гостиная. Налево — коридор и кухня. Сейчас будет лестница. Наверху — спальня родителей», — проговорил он про себя.
Ему даже стало почти интересно. Он исследовал появляющиеся у него ощущения с энтузиазмом учёного, наблюдающего в лаборатории за ростом и развитием какой-нибудь экспериментальной крысы. Это было немного похоже на раздвоение личности.
«Неужели я снова смогу что-то чувствовать?» — подумал он с некоторым удивлением.
Но всё быстро прекратилось.
Как только Саске добрался до спальни родителей на втором этаже и практически упал в кресло — передвижение в абсолютной темноте без помощи Наруто оказалось довольно нелёгким — его снова охватило безразличие. Узумаки что-то делал — возился, гремел и шуршал вокруг него — он не обращал внимания. Единственное ощущение, которое сейчас оставалось у Саске — невероятная усталость, буквально изнеможение. Впрочем, нет. Кое-что занимало его.
«Что-то случится», — внезапно подумал Саске, не зная, откуда ему пришла эта идея. Или предчувствие?
Но в эту ночь ничего не произошло.
…Произошло в следующую.

***
Он проснулся от прикосновения к своему лицу, точнее, к губам, чего-то мягкого, тёплого и влажного. Одновременно что-то другое поползло по его шее, зарылось в волосы.
«Змея!..» — в панике подумал Саске, не успевая сообразить, что змеи не бывают такими горячими и шершавыми. Впрочем, он сейчас вообще с трудом мог соображать. Все мысли начисто выветрились из его сознания, уступив место единственному, давным-давно позабытому чувству, которое непонятно с чего вдруг вернулось и за какую-то долю секунды успело поработить весь его организм.
…Страх. Густой, липкий, опутывающий. Он вливался в его приоткрытый рот чем-то горячим, мучительно-сладким и в то же время отвращающим. Он медленно и влажно пробирался куда-то вниз под его футболкой, по груди и животу, покрывшимся ледяными капельками пота.
Ему не удавалось кричать. Что-то, проникшее ему в рот, вдавливало его язык прямо в горло, заставляя задыхаться и таращить глаза от немыслимого ужаса.
Тогда Саске поднял руку и со всей силы ударил кулаком куда-то вперёд, в пустоту. Это неожиданно помогло, и все пугающие ощущения прекратились.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, и Саске слышал только громкие удары собственного бешено колотящегося сердца и чьё-то хриплое дыхание в углу. Потом оттуда же, из угла, донеслись какие-то нечленораздельные звуки.
Оно — это существо — что-то говорило, и Саске с ужасом осознал, что НЕ ПОНИМАЕТ его слов, не понимает языка, на котором они произнесены, хотя, вроде бы, и должен его знать. Должен?.. Он не помнил. Он ничего не помнил. Ни в какой стране сейчас находится, ни в чьём доме, ни как его зовут, ни сколько ему лет. Он понимал только одно: рядом с ним сейчас находится кто-то, переполненный ненавистью и отчаянием.
Почему-то появилось странное покалывающее ощущение в глазах.
«Началось», — вспыхнуло в его сознании за секунду до того, как чьи-то руки сомкнулись на его горле.
Саске почувствовал, как его толкнули назад, и он сильно ударился головой обо что-то тяжёлое.
Его пальцы почти машинально сложились каким-то определённым образом, и он почти готов был произнести «Катон! Гокакью но дзюцу!», хотя даже не понимал значения этой фразы, но в сознании снова мелькнуло:
«Бесполезно. Ты потерял тогда свои техники».
Тогда он собрал все силы и ударил, не целясь, коленом в невидимого противника. Тот что-то хрипло пробормотал и отступил.
Саске, леденея от ужаса, прислушался к внезапно наступившей тишине. Самым жутким во всём этом было сражаться с пустотой. Быть готовым каждую секунду к нападению и не понимать, с какой стороны его ждать. Всё его тело, так долго остававшееся почти неподвижным, колотило от напряжения. И почему-то резко усилилась боль в глазах. Окружающая темнота внезапно наполнилась десятками прыгающих разноцветных точек, сливающихся в какие-то причудливые зигзаги.
…Враг набросился на него откуда-то сверху и схватил за волосы, да с такой силой, что Саске показалось, будто с него сейчас снимут скальп. Он рвал на нём одежду — зачем? — драл когтями кожу, душил, впивался зубами в шею, выкрикивал какие-то непонятные фразы. Звук его голоса, страшного, безумного голоса заполнял всю комнату от пола до потолка, накатывал огромной волной, хлестал Саске по лицу, и он пытался заткнуть уши, но его руки оказались чем-то крепко сдавлены. Он вырывался и дрался, дрался, дрался, наносил удары, не понимая, куда попадает и попадает ли вообще, да это и не было важно, ведь он знал, что всё равно не сумеет убежать и это существо сделает с ним всё, что задумало… ЧТО ОНО ЗАДУМАЛО?!!! Саске и малейшего представления не имел о его планах, но он чувствовал, что если сейчас проиграет, то случится что-то страшное. И он отбивался изо всех сил, он позволял своему телу действовать машинально, драться так, как оно привыкло за долгие годы тренировок, и ему даже начало казаться, что сейчас удастся…

АААААААААААА
Это… Это… Невозм… Нет…
АААААААААААА

Дикая, нечеловеческая боль в глазах моментально парализовала его тело, заставила рухнуть куда-то вниз и застыть каменных изваянием. Он больше не слышал, не двигался, не чувствовал ничего, кроме чудовищной боли, сосредоточенной в центре зрачков. В его глаза будто лили раскалённое железо, и эти огненные потоки медленно, капля за каплей, проникали в него и растекались по всему организму, сжигая всё на своём пути.
Одновременно какая-то другая боль пронзила его тело снизу, и эти два потока — потока боли — устремились навстречу друг другу, соединились и опутали всё его тело коконом, внутри которого он не мог ни двинуться, ни пошевелиться, да что там, даже просто приоткрыть губы и произнести — хотя бы шёпотом — слово, которое непонятно почему вертелось у него на языке.
«Наруто!..»
Он не понимал значения этого слова, но ему почему-то казалось, что если он сейчас скажет его, то боль, быть может, прекратится. И он мысленно повторял, как молитву, дающую единственный шанс на спасение, это бессмысленное сочетание букв: «Наруто, Наруто, Наруто, Наруто».
Но боль только нарастала. В какой-то момент он понял, что это, наверное, ВСЁ, и он сейчас умрёт, если уже не умер, и смирился с этой мыслью. Он стал ждать конца, нетерпеливо, страстно, и так как не мог вытянуться навстречу освобождению всем телом, просто раскрыл как можно шире глаза.
— Закрой глаза, иначе ты убьёшь его.
Саске не понимал, кто произнёс эти слова, не понимал, кого это он может убить, но послушно исполнил приказ.
Разноцветные сполохи вокруг него слились в какое-то ослепительное северное сияние. Это было бы, пожалуй, даже красиво, если бы он мог сейчас обратить на что-то внимание.
— Давай, Саске. Ты знал, что так будет, когда соглашался.
«Соглашался?..»
Внезапно перед его глазами встало воспоминание из далёкого-далёкого детства. Ему было года два, он сидел на коленях у матери, и она зажимала ему нос, вливая в горло противное, горькое лекарство. Он выдирался, но отец сзади крепко держал его руки и приговаривал что-то успокаивающее.
Саске замер, понимая, ЧТО он должен сделать. Нет, не на физическом уровне — его тело всё равно было полностью парализовано, и он не мог даже пошевелить рукой. Но внутренне он перестал сопротивляться боли, принял её, открылся ей навстречу.
…В него словно вливался какой-то мощнейший поток. Поток информации — незнакомые лица, образы, имена, характеры, судьбы, чьё-то прошлое, настоящее, будущее, он уже ничего не соображал. Боль ушла, осталось только ощущение невозможной переполненности чем-то, и ещё… Сила. Он физически, экстатически ощущал, как заряжается его измученное тело какой-то невероятной, нечеловеческой Силой, не знающей преград — ни пространство, ни время не было ей помехой. Однако внезапно чей-то голос произнёс:
— Хватит на сегодня.
И всё резко прекратилось. Как будто катана со свистом перерезала нити разноцветного покрывала, в которое сложились под конец все эти безумные сполохи перед его глазами. Как будто отрубили электричество, и комната, только что пестрившая светом, шумом и весельем, погрузилась во тьму. Как будто все его мысли, чувства и остатки воспоминаний смахнули тряпкой от пыли, оставляя на их месте влажный, пустой и сверкающий след.
— Оденься, Учиха, — снова услышал Саске и не смог понять, кто произносит эти слова — может быть, он сам?
Тем не менее, он поднялся, с первого раза нашёл свои вещи, одел их, упал обратно на кровать и тут же почувствовал, как проваливается на дно какого-то глубокого колодца. Он летел, наслаждаясь ощущением невероятной лёгкости — во всём теле, да и в сознании тоже.

***
Первым, что он увидел, очнувшись от обморока, были огромные жёлтые глаза прямо перед ним.
— Учиха. Саске.
Девять пылающих хвостов слегка подрагивали в темноте, словно девять огромных факелов, расположенных веером.
— Так ему всё-таки удалось разбудить тебя.
Саске посмотрел на него настороженно, исподлобья.
— Кто ты? Почему я вижу тебя? — резко произнёс он.
— Ты не помнишь?
— Нет.
— Хм. Что ж… Понятно… Впрочем, я знал, что это случится. Твой шаринган реагирует на крайнюю степень злобы или отчаяния, проявляющихся в человеке.
— Шаринган? — недоверчиво переспросил Саске, словно слышал это слово впервые.
— Но ты ещё не… Конечно же, ты пока не сможешь этого сделать. Всё не могло произойти в один этап, иначе твоё тело просто разорвало бы на куски.
Саске ничего не понимал, но от девятихвостого исходило явственное ощущение угрозы, и он неосознанно принял боевую стойку.
— Что ты помнишь? — спросил лис как будто бы задумчиво, если можно говорить о задумчивости в отношении полуживотного-полудемона.
— С какой стати я должен отвечать тебе? — вроде бы, это странное существо пока не предприняло по отношению к нему никаких действий, которые можно было бы расценивать как враждебные, но Саске по привычке никому не доверял.
— Как хочешь. Мне не ты нужен.
Он повернулся, собираясь уходить.
«А кто нужен?» — мелькнуло в сознании Саске.
— Стой!
Ну… ладно. Кто-то же должен ему объяснить, какого чёрта вообще происходит? А здесь он видит только эту девятихвостую уродливую [цензура].
— Где мы находимся?
Лис усмехнулся, но ничего не ответил. Он задал свой вопрос:
— Ты знаешь, кто такой Узумаки Наруто?
…Узумаки Наруто? Саске поневоле усмехнулся.
— Этот "приумный")) со мной в одной команде. А… — он внезапно спохватился, ощутив смутную тревогу. —…а с чего это ты вдруг о нём спрашиваешь?
«Это Наруто ему нужен», — моментально вспыхнул в голове ответ.
Он судорожно огляделся, разыскивая глазами друга. Но вокруг была кромешная темнота и никаких признаков присутствия другого человека. Его беспокойство росло, и Саске внезапно вспомнил ситуацию из прошлого, в которой он испытывал сходные чувства, — какой-то незнакомый город, и он, бегающий в поисках Наруто и пытающийся спасти его от… спасти от… От кого же он пытался его спасти?
— Сколько тебе лет? — продолжил, тем временем, лис.
— Чего?
— Сколько. Тебе. Лет? — терпеливо повторил свои слова демон, не обращая внимания на гримасу недовольства, появившуюся на лице Саске.
— Да я не собираюсь отвечать на такой идиотс… — начал тот и замолчал, внезапно осознав, что вопрос-то, может, и идиотский, а ответа на него он не знает. Его воспоминания были как будто продырявлены во множестве мест. Из них словно взяли и вытерли самые важные куски, оставив в насмешку какие-то чётко выписанные второстепенные детали, вроде того, что Наруто жить не может без рамена, а Какаши-сенсей постоянно опаздывает на их тренировки и любит читать всякие глупые книжки.
— Почему я ничего не помню? — он посмотрел на Девятихвостого с вызовом, как будто считал именно его виновником своего непонятного состояния.
— Скоро вспомнишь, — ухмыльнулся тот. — Это защитная реакция организма на пробуждение. Я бы даже остался и понаблюдал за процессом. Всегда интересно, как это происходит с каждым отдельным человеком. Ведь вас было и будет совсем немного. Но… у меня нет времени. Слишком много других дел. Жаль. Жаль.
Саске зажмурился и потряс головой, пытаясь отогнать видение, которое казалось ему бредовым. Когда он открыл глаза, лис и в самом деле исчез, но вокруг была по-прежнему глухая, непроницаемая темнота. Он стоял несколько минут неподвижно, не понимая, что делать дальше — идти куда-то? искать кого-то?
Что-то внезапно вспыхнуло в отдалении, и такой же вспышкой мелькнуло перед глазами ещё одно воспоминание: чёрная комната в отблесках сверкающей молнии, капли воды и его слёз на полу, безумный кошачий взгляд.
Он затравленно огляделся.
— Где все?!! Есть здесь… хоть кто-нибудь?!
Никто не отозвался.
Саске снова повторил свой вопрос, стараясь перекричать эту пугающе бесконечную тишину.
Потом беспомощно упал куда-то вниз — на пол? Но он не видел здесь пола. Он вообще ничего здесь не видел.
— Ну… почему?!
«Потому что ты сам прогнал всех от себя, Саске».
Он сжал кулаки.
— Заткнись… Я… вспомню… сейчас.
«От этого будет только хуже».
— Да какого чёрта?!..
«Лучше вообще ни о чём не думать».
Он опустил голову на колени.
«Наруто».
Эта внезапная короткая мысль заставила его вздрогнуть. И Саске опять что-то припомнил: такая же темнота, чьи-то слёзы, собственный детский голос: «Ты поможешь мне выбраться отсюда?»
«Если я позову его…»
Но слабый отблеск надежды, появившийся было на его лице, сменился гримасой какого-то упрямого отчаяния.
«НЕТ!!! Мне не нужна ничья помощь! Тем более помощь… Наруто».
Саске снова опустил голову. Позади него была темнота и тишина, впереди него — темнота и тишина. Всё было кончено. Оборвано. Раз и навсегда. Почему?!
Но у него уже не было сил об этом думать. Он почувствовал, что начал засыпать.

***
— …Или, хочешь, я принесу тебе завтрак сюда?
«А?! Мама, я, что, проспал занятия в Академии??»
Чуть дрожащий голос Наруто будто вырвал Саске из чьих-то мягких удушающих объятий. Он едва не подскочил на кровати от неожиданности, и только дикая слабость и ломота во всём теле воспрепятствовала этому непроизвольному движению. Сил достало только на то, чтобы повернуться на другой бок.
«Ох, нет, это Наруто. Наруто?! Так он всё-таки здесь! Но что он делает в моём доме? И почему тут так темно?»
«Кто-нибудь, включите свет!…»
— Ну так что, всё-таки на кухню?..
«На кухню? Зачем? А, завтрак. Хочу есть. Я зверски голоден. Такое ощущение, что не ел ничего больше суток».
Он почувствовал прикосновение к своим пальцам тёплой руки Наруто и чуть не вздрогнул от неожиданности. Впрочем, Саске почти не мог соображать сейчас, он был слишком сбит с толку своим странным сном, вообще всем, что происходило. Он почти ничего не помнил. Поэтому он не оттолкнул Наруто и послушно пошёл вслед за ним.
«У него рука дрожит. Сильно. Почему? Он чего-то боится? И что он всё-таки делает в моём доме? Разве мы не должны быть сейчас в Академии?»
«А, да. Мы уже закончили учиться».
«Оооооо, какая боль!..»
«Почему у меня так болит всё внизу?»
«Вчера… Вчера что-то случилось… Помню, что было очень больно. Глаза болели ужасно. Что же… Мы дрались с Наруто. Мы дрались с Наруто?! Какого чёрта?..»
«Пахнет раменом».
— Эээ… Саске, я знаю, ты его не любишь… Да он мне и самому-то надоел, если честно… Но…
«Да ладно тебе, Наруто. Когда так хочется есть, даже такая гадость, как рамен, покажется наслаждением».
Саске внезапно почувствовал себя счастливым. И что-то такое странное было в этом ощущении беспричинной радости, настолько необычное, просто из ряда вон выходящее, что это вызывало в нём тревогу. Ему захотелось улыбнуться, и он пришёл от этого желания в полный ужас, не понимая ни своих чувств, ни своей же странной реакции на них.
«А… А почему мы едим рамен, когда мама могла бы приготовить нам полноценный обед?»
Саске ещё не помнил ответа, но его горло непонятно отчего сдавило, и он вдруг понял, что немедленно, сию же секунду, не теряя ни мгновения должен найти кого-нибудь — маму, папу или… Нет, просто маму или папу. Он бросил рамен и вышел из-за стола. Вокруг по-прежнему было темно, но он прекрасно помнил расположение комнат в доме и быстро пошёл в спальню родителей, не обращая внимания на Наруто, что-то кричащего вдогонку.
Но ещё до того, как Саске успел раздвинуть двери, его буквально придавило непонятно откуда взявшимся осознанием того, что родителей он в спальне не найдёт. Что он вообще нигде их не найдёт. Почему?! У него подкосились ноги, и он еле успел продвинуться вперёд, чтобы рухнуть не на пол, а в кресло. Наруто защёл следом — Саске понял это по звуку его шагов. Он отвернулся. Ему не хотелось, чтобы тот видел сейчас его лицо. Ему просто нужно было побыть одному — и заставить себя вспомнить. Но он не мог произнести этого вслух, опять-таки не понимая, почему.
«Какого чёрта со мной происходит?!»
— Саске, у тебя футболка… эээ… порвана.
«Чего?..»
Слова Наруто звучали настолько неуместно и даже как-то глупо, что Саске совершенно отвлёкся от своих мыслей.
— Давай, я тебе другую дам. Я несколько штук из дома захватил… Вот. Тебе… помочь?
Саске резко выпрямился. Что-то в словах, нет, в интонации Наруто заставило его напрячься. У него появилось отчётливое ощущение угрозы.
— Саске, знаешь… Я, конечно, сожалею о вчерашнем и всё такое… Но… может быть… повторим ещё разок, а?..
«Ещё разок?..» — Саске замер.
Но не успел он как следует задуматься над тем, что же именно Наруто имел в виду, как почувствовал его руку на своей талии. Рука двигалась вверх, собирая его футболку и заставляя Саске поёжиться от неприятного ощущения: в комнате достаточно холодно из-за распахнутого настежь окна.
Тем не менее, он приподнял вверх руки, облегчая Узумаки его задачу.
«Что на него нашло, интересно? С каких это пор я не могу самостоятельно переодеться?»
Внезапный порыв ледяного ветра заставил полуобнажённого Саске содрогнуться и буквально взмолиться о том, чтобы Наруто поскорее дал ему новую футболку. Однако тот совсем не торопился прекращать его мучения, даже наоборот — начал стаскивать с него ещё и шорты.
«Да какого чёрта? Они что, тоже рваные?..»
У него не возникло предосудительных мыслей даже тогда, когда Наруто недвусмысленно хриплым голосом произнёс: «Пойдём, Учиха», и толкнул его к кровати.
Саске захотелось пожать плечами. Он всё ещё ни о чём не догадывался и опустился на постель, тут же почувствовав себя придавленным к ней чем-то тяжёлым. Его мысли были в смятении, они скакали, запутываясь друг в друга, он с трудом понимал, какой на дворе год, и что из себя представляет его собственная жизнь. Всё происходящее слишком походило на сон — не то, чтобы кошмарный, но совершенно алогичный и непредсказуемый, в котором нарушены все причинно-следственные и пространственно-временные связи.
Поэтому Саске оказался даже не слишком поражён, обнаружив губы Наруто у себя на шее, а потом и на плечах, груди, животе, бёдрах.
«Что он делает, этот идиот?..» — удивился он как-то вяло, скорее, для проформы.
Наруто продолжал гладить и целовать его, и Саске поймал себя на том, что его судорожные ласки, горячее хриплое дыхание и тихие полустоны вызывают в нём какое-то странное ответное чувство. Да, он почти не помнил свою прошлую жизнь, но что-то подсказывало ему, что вот уже много лет никто не прикасался к нему так нежно. Вообще никак не прикасался. Он сам не позволял. С тех пор, как умерла мама.
«Мама умерла!.. — наконец-то вспомнил он, и эта мысль вызвала в нём щемящее чувство, которое почти тут же сменилось каким-то болезненным нетерпением, как будто он должен был добраться сейчас до чего-то важного, очень важного… — Почему?!..»
Однако в этот момент Наруто поцеловал его в губы, и странное, обжигающее чувство отвлекло Саске от дальнейших размышлений. Ему стало тепло, даже жарко, несмотря на то, что на нём не было одежды, а по комнате гулял ледяной ветер. Его губы непроизвольно приоткрылись, и Наруто, как-то судорожно всхлипнув, проник языком внутрь.
Некоторое время Саске изумлённо прислушивался к собственным трудноописуемым ощущениям. На какую-то секунду ему даже захотелось оттолкнуть Наруто, который так бесцеремонно нарушил все границы его личного пространства, все барьеры, воздвигавшиеся на протяжении стольких лет для защиты от внешнего мира. Но… ему было слишком приятно. Внутри всё дрожало, хотелось изогнуться, прижаться к Наруто посильнее и…
Что «и»? Саске не знал. Его ответный поцелуй получился почти бессознательным, он действовал, действовал интуитивно и повторяя действия самого Узумаки. Он ничего не понимал в этих делах, в этих неожиданных, ни на что ни похожих ощущениях, в этом желании — желании чего?! — которое заставило его согнуть ноги и обхватить ими бёдра Наруто. Тот, почувствовав это почти непроизвольное движение под собой, оторвался от губ Саске и прошептал изумлённо:
— О, Саске. Саске… это так…
Несколько секунд Наруто пытался оправиться от потрясения, вызванного этим, казалось бы, простым действием со стороны Учихи, вызвавшим у него такую бурю невероятных, неописуемых эмоций. Потом, дрожа, приподнялся.
Саске почувствовал одновременно и облегчение — всё-таки вес у Наруто немаленький, — и непонятное разочарование. Он напряжённо прислушался к странным шелестящим звукам, раздающимся возле кровати. Что-то тихо падало на пол.
В следующую секунду Саске буквально задохнулся — то ли от тяжести Наруто, снова неожиданно оказавшегося прямо на нём, то ли от мучительного чувства, вызванного прикосновением к его телу обнажённой разгорячённой кожи. Каждая попытка вдохнуть отдавалась в его груди тягучей медленной болью, распространяющейся куда-то вниз, к животу.
Наруто дышал ещё тяжелее и отрывистее. Его движения стали резкими, грубоватыми, он больно сдавил и без того покрытые синяками запястья Саске своими сильными руками, как будто боялся, что тот куда-то убежит.
«Наруто, ты мне сейчас все кости переломаешь», — захотелось сказать Саске, но он не смог.
Впрочем, тот, кажется, и сам понял, что слегка перегнул палку. Его поглаживания снова стали мягкими, плавными. Он чуть приподнял Саске и обхватил его обеими руками. Потом положил голову ему на плечо и несколько минут лежал, не двигаясь и давая им обоим возможность восстановить сбившееся дыхание. Наконец, Наруто приподнялся и прошептал у Саске над самым ухом:
— Я знаю… что это нехорошо, но я… не могу. Пожалуйста… не сердись на меня.
Он снова начал его целовать, со всей страстью, со всем отчаянием утопающего, цепляющегося за последнюю соломинку. Потом медленно, очень медленно провёл рукой по груди Саске, спускаясь всё ниже, ниже и ниже…
«Ну же, ну! Давай, Наруто!..» — мысленно закричал Учиха, не совсем понимая, о чём он, собственно, просит.
Его колотила крупная дрожь, из головы выветрились последние остатки мыслей, осталось одно только нетерпеливое ожидание. Ожидание чего?
…Внезапная резкая боль заставила Саске из всех сил дёрнуться, но рука Наруто крепко придавила его к постели. В то время как другая его рука…
«Что он делает другой рукой?!!! — в ужасе подумал Учиха, чувствуя, что его лицо начинает нестерпимо гореть от стыда и смущения. — Это же…»
Он попытался вывернуться, но Наруто неожиданно оказался гораздо сильнее.
— Тихо ты, Саске!.. — яростно зашептал он. — Я просто не хочу, чтобы тебе было так больно, как вчера.
«Как вчера?!..»
И тут до него начали доходить обрывки воспоминаний.
«Вчера… тоже?! Но… нет… тогда болели глаза… Да, очень сильно болели глаза…»
В этот момент Наруто внезапно отпустил его.
Но не успел Саске порадоваться своему освобождению, как почувствовал, что нижнюю часть его туловища резко приподняли вверх, и…
«АААААА!..»
У него только что слёзы из глаз не брызнули от жгучей боли.
«Чёртов Наруто, что ты делаешь, идиот?!! Такое ощущение, что меня сажают на кол…»
Саске из всех сил вцепился пальцами за что-то на постели — простыню, или подушку, или матрас, он сам не понимал. Попытался вырваться, но Наруто держал его железной хваткой. В то же время, сам он двигался очень резко и быстро, и от этих толчков внутри него у Саске начала туманиться голова. Он не чувствовал ничего, кроме боли, не замечал, как Наруто неловко пытается погладить его свободной рукой по волосам — видимо, успокаивая, — он просто куда-то проваливался.
«Пусти меня, пусти меня, пусти!.. "приумный"))!.. Наруто!!! Больно! Мне ТАК больно! Я не хочу!! Не надо!.. Ну пожалуйста… Пожалуйста… Не надо, ИТАЧИ!!!! Не убивай меня!..»
Последняя мысль заставила его буквально заледенеть от ужаса, моментально перестав ощущать боль или что-либо ещё. Он упал на подушки и застыл, не шевелясь и не слыша громких стонов Наруто.
«Итачи».
«НЕЕЕЕЕЕТ».
Вокруг него была сплошная темнота — как, впрочем, и всегда, и теперь он вспомнил, почему, — а ещё тишина. Не было ничего. Абсолютно ничего. Только стук собственного бешено колотящегося сердца. И это имя. Это страшное, невыносимое имя.
«Это он… всех».
«Я — мститель».
«Я должен убить его».
«Я УЖЕ убил его».
Вселенная сжалась до размеров этих последних четырёх слов, с невыносимой скоростью пульсирующих, извивающихся и дробящихся в его мозгу на тысячу, множество тысяч смыслов. Он прижал руки к голове и начал кричать, кричать, кричать, не зная, что в реальности просто неподвижно лежал на постели, закрыв, как обычно, глаза, — и только интуиция подсказала Наруто, что что-то не так, заставляя его быстро, испуганно заговорить:
— Саске, Саске, ты чего?! Так больно? Чёрт, я идиот, не надо было этого делать сразу после вчерашнего…
Он обнял его, прижимая к себе, и в сознании Саске внезапно всплыла картина из прошлого: дикая, нечеловеческая боль, появившаяся после того, как Орочимару поставил на нём свою печать, и мягкое тело Сакуры, в которое он уткнулся, ничего не соображая, лишь бы как-то приглушить эти невыносимые страдания.
Он тянулся к Наруто, как ему показалось, долгие сотни лет и, наконец, прижался пылающим лбом к его лицу — хотя на самом деле всё происходило наоборот: у Саске не доставало сил даже руку поднять, и это Наруто тряс его неподвижное тело, целовал, гладил по волосам.
И боль постепенно затихла.
— Саске?.. — зашептал Наруто. — Очнись… Ну… ну хочешь, мы больше никогда не будем этого делать? Я же не знал, что так больно… Мне казалось, тебе приятно…
Ему хотелось сказать, что это вовсе не из-за того, что произошло между ними только что, он уже открыл было рот, чтобы произнести эти слова… И тут на него снова обрушилось то самое безразличие, равнодушие ко всему и всем на свете, делавшее его немой, послушной марионеткой на протяжении предыдущих десяти месяцев. Появившееся ощущение было похоже на то, как в доме внезапно захлопываются все двери, задёргиваются занавесками все окна, остаются только темнота и духота — и ничего, напоминающего о реальном мире. Но эта мысль уже не вызвала у Саске никаких эмоций.

***
Когда он проснулся на следующее утро (или же это день? вечер? — Саске давно потерял всякий счёт времени), то обнаружил руку Наруто у себя на груди. Он помнил, что вчера такая близость вызывала в нём какие-то странные, необъяснимые ощущения, но теперь ему было абсолютно всё равно. Точнее, нет: хотелось отодвинуться от горячего тела. А ещё появилось какое-то подобие желания встать и пройтись по комнате. Он попытался высвободиться из объятий Узумаки, но тот даже во сне не отпускал его от себя. Впрочем, Саске и не настаивал. Просто лежал, перебирая в уме случившееся за вчерашний день.
Он снова помнил всё, и ему казалось совершенно невозможным, глупым, до абсурда нелепым то, что сутки назад он так мучился от непонимания происходящего — вообще испытывал какие-то чувства. Впрочем, нет: не какие-то чувства, а такие, о существовании которых он забыл десять лет тому назад — радость, удивление, нежность. Ему хотелось посмеяться над собой.
«Меня как будто на целый день вернули в детство. Если бы… »
Он почувствовал внутри себя какую-то тупую, давящую боль.
«Бред!»
В этот момент Наруто, как всегда, громко возвестил о своём пробуждении:
— А? Саске, ты как?!
«Встать сейчас или подождать, пока он уйдёт?»
— Учиха, ты что, до сих пор без сознания?..
Он казался по-настоящему встревоженным, даже испуганным. Обычно Саске не реагировал на такие изменения в его голосе, разве что появлялось какое-то болезненное ощущение в груди, но сейчас он почувствовал что-то вроде слабого укора совести и заставил себя — медленно, очень медленно — открыть глаза и повернуться в сторону предполагаемого местонахождения Наруто. И все эти несколько секунд Саске казалось, что он продирается сквозь густые заросли каких-то буйно вьющихся растений, больно царапающих его и дурманящих своим сонным ароматом.
Наруто вздохнул.
— Ты меня уж было напугал, — тихо произнёс он, но в его голосе почему-то не было слышно большого облегчения. — Пойдём, поедим.
«Ну, уж до кухни-то я мог бы и сам дойти», — подумал Саске, когда Наруто повёл его по коридору. Но ему почему-то не хотелось выпускать эту тёплую, слегка дрожащую руку.
«Кажется, у меня начали появляться какие-то желания», — вяло констатировал его мозг.
Наруто довёл его до стула и аккуратно усадил, потом куда-то отошёл, и до Саске донёсся аромат рамена.
«Ну а что ещё это могло быть?» — ему неожиданно захотелось усмехнуться.
— Эээ… Вот. Последняя упаковка, кстати. Придётся, видимо, всё-таки выбраться в магазин. Хотя совершенно не тянет выходить на улицу…
Саске не притронулся к чашке.
— Ты почему не ешь? Так надоел рамен?
«Ешь сам, "приумный")). Не буду же я отбирать у тебя последнюю порцию».
— Саске, если ты будешь продолжать в том же духе, мне придётся покормить тебя насильно! Я уже смотреть не могу на твою худобу… САСКЕ, чёрт тебя дери!!!
Наруто перетянулся к нему через весь стол, и Учиха буквально кожей ощутил его яростный взгляд. Но когда он опять начал говорить, в его словах уже не было злобы:
— Ну поешь… Пожалуйста…
Его голос звучал так умоляюще, что Саске почти был готов взять в руки палочки и начать давиться этим чёртовым раменом, но… В последнее мгновение его опять охватило тупое равнодушие, отступившее было на предыдущие несколько минут. Это было похоже на усталость, на невыносимую усталость, которая физически не позволяет сдвинуться с места, да даже просто пошевелиться, открыть рот.
— А, Саске… — горько произнёс Наруто, и в его голосе смешивались нотки тоски, раздражения и обречённости. — Чёрт с тобой. Тогда…
Он подошёл к нему, резко схватил под руку и куда-то потащил.
Саске начал догадываться, что за этим последует. Он уже не удивился, когда Узумаки со всей силы толкнул его на кровать и придавил сверху своим весом.
Наруто вел себя агрессивно и грубо. Он даже не тратил время на какие-то предварительные ласки — сразу же сорвал с Учихи шорты и приступил к делу.
На какую-то секунду в сознании Саске мелькнуло возмущённое «Да что этот идиот себе позволяет?!», возвращая его в те времена, когда наследник клана Учиха одним движением пальцев разделывался с самыми сильными противниками.
«Он бы не стал терпеть подобного унижения, — думал Саске, пока Наруто торопливо стаскивал с себя штаны. — Впрочем, он — это он. А я… А меня просто нет».
Он устало закрыл глаза — по привычке, ведь теперь в этом не было никакого смысла, и приготовился к повторению вчерашней пытки.

…Впрочем, на этот раз боль оказалась достаточно терпимой. Настолько терпимой, что Саске больше не пытался вырываться, и даже начал задумываться о каких-то посторонних вещах, даже не заметив, когда Наруто отпустил его и сел рядом, тяжело и шумно вздыхая.
— Ты опять без сознания?.. — его голос звучал и раздражённо, и виновато одновременно.
У Саске не было желания в чём-то его разубеждать.
— Учиха!..
Наруто схватил его за плечи и резко развернул к себе.
— Думаешь, только тебе больно?.. А?! Поверь, мне тоже больно всё это делать!.. Саске!!!..
Пауза.
— Проклятье, я тебя ненавижу! Какого чёрта… какого чёрта ты такой красивый, если твоя красота только причиняет боль всем подряд, а тебе от этого — ни жарко ни холодно?!
Он замахнулся и со всей силы ударил его кулаком в челюсть.
Сколько раз уже повторялась подобная сцена? Бесчисленное количество раз.
«Наруто, ты идиот», — захотелось сказать Саске, испытывающему какие-то смешанные чувства.
Но вместо этого он отвернулся лицом к стене и слизнул кровь, текущую из разбитой губы.

***
Сколько недель, а, может быть, месяцев они оставались в этом доме?
Он давно потерял счёт дням, настолько однообразным, что ему порой казалось, будто время застыло на месте. Каждый раз происходило одно и то же.
— Учиха…
Саске всегда понимал, к чему ему следует готовиться, когда голос Наруто становился таким вот хриплым и срывающимся.
«Чёрт, ну почему ты такой ненасытный, Наруто?..» — устало думал он, чувствуя, как с него стягивают футболку и шорты.
Впрочем, с некоторых пор Саске начал замечать, что этот факт не так уж его и огорчает. По крайней мере, то, что они делали, давало ему какие-то новые ощущения. Иногда ему бывало даже приятно. Очень приятно. В любом случае, это было лучше его прошлого состояния, когда ничто, абсолютно ничто не могло пробить стену его безразличия, тупого равнодушия ко всему происходящему.
— Саске, мне хочется попробовать сегодня вот так, — прошептал Наруто и затащил его к себе на колени. — Давай… Давай ты положишь голову мне на плечо и обхватишь руками… вот так… как тогда, когда я нёс тебя в Коноху после твоей бит… после того, как я нашёл тебя без сознания.
Саске слегка поморщился от привычного саднящего ощущения. В большинстве случаев Наруто бывал агрессивен и делал всё слишком быстро, тогда ему действительно становилось неприятно. Но теперь он отчего-то был очень осторожен и ласков, и боль почти не чувствовалась.
«Какие-то чересчур резкие у него переходы от агрессии к нежности», — задумался Саске. Не то чтобы это его беспокоило, но почему-то показалось, что это нехороший признак.
— Знаешь, мне порой неприятно смотреть на твою худобу… Но теперь… я даже рад… Если бы ты весил больше… было бы сложно сейчас…
«А ещё он слишком много разговаривает. Нет, то есть он всегда много разговаривал… Но теперь это похоже на то, как будто он все мысли высказывает вслух», — у Саске в очередной раз появилось ощущение, что Наруто уж как-то слишком сильно изменился, и не в лучшую сторону.
— Ооо, Саске… Как хорошо… Оказывается… когда делаешь это вот так, медленно, тоже очень приятно, да?..
…Да. Ему нравилось, но всё же не настолько, чтобы получаемое удовольствие сумело вытеснить из головы мысли. Он всегда слишком много думал. Даже будучи в состоянии почти полного аутизма он не мог перестать думать. И уж тем более теперь.
Наруто застонал, и внезапно в ответ именно на эти стоны, а даже не на его движения, по всему телу Саске прокатилась волна дрожи. Он сглотнул, еле удерживая руки, которыми хотелось крепче обхватить его спину, в прежнем расслабленном состоянии. Впрочем, Наруто сделал это за него — сжал в объятиях так крепко, что в глазах у Саске начали мелькать искры.
— Ааа, Саске… Ааа… — его громкие крики стали похожими на рыдания. — Хорошо!.. Вот так… Я хочу почувствовать тебя сильнее… Ближе… АААА!..
В последний момент он резко обхватил Саске свободной рукой за шею, и торопливо, жадно поцеловал. Потом замер, не отрываясь от его рта, и содрогнулся всем телом.
Через секунду Наруто обессилено упал на кровать, увлекая за собой Учиху.
Саске испытал непонятное разочарование.
«Мне что, хотелось, чтобы он продолжал?» — подумал он недовольно.
Дыхание Наруто, тем временем, постепенно выровнялось.
— Эммм… Саске… А ведь ты тоже возбуждён, — внезапно заметил он. — Может быть, ты хочешь, чтобы я?..
Саске не очень понял, что имел в виду Наруто, тем не менее, эти слова почему-то вызвали в нём целую гамму ощущений, в том числе не самых приятных.
«Идиот!» — яростно подумал он, чувствуя, как на его бледных щеках проявляется предательский румянец.
— Ну так что, хочешь?..
«Наруто, убью!!!» — Саске был настолько взбешён, что даже забыл удивиться своему неожиданному и столь сильному порыву эмоций.
Наруто, тем временем, не дожидаясь ответа, переместился куда-то вниз, так что Саске почувствовал прикосновение его волос к своему животу.
«Чёртов… идиот… Хорошо, что я не могу видеть, что он там… делает… — пронеслось последний раз в его голове, прежде чем происходящее лишило его способности к размышлению.
Он не знал, как ему удалось удержать в себе отчаянный крик.
Наверное, он просто потерял сознание, поэтому и не успел застонать. По крайней мере, когда к нему возвратилась возможность мыслить и оценивать ситуацию, он услышал, как Наруто тихо посмеивается уже у него около уха.
— Саске, ведь это значит, что ты всё-таки что-то думаешь и чувствуешь… Тебе же было приятно, правда? Ну скажи, что правда?
«Идиот», — в который раз подумал Саске, но теперь уже без прежней злобы. Он был слишком обессилен.
— Я идиот!.. — радостно согласился Наруто с его мыслью. — Надо было сразу так делать…
«Если он сделает так ещё хотя бы раз, я больше не смогу прикидываться тихо помешанным».
Стоп. А он, что, прикидывается? И… даже если так, то зачем ему это нужно?
Саске нервно сглотнул.
«Чёрт, да сколько можно думать, в конце концов?!»
Наруто, тем временем, переложил его голову к себе на колени и погладил по волосам.
— А знаешь, что?.. — его голос звучал немного печально, но Саске был почему-то уверен, что он улыбается. — Я тут подумал… Если бы кто-нибудь сказал мне в тот день, когда нас распределили в одну команду, что через пять лет мы будем с тобой трахаться, и, более того… — он горько усмехнулся, — …это станет единственным смыслом моей никчёмной жизни… Я просто не представляю, что бы сделал с этим человеком. Просто не представляю.
«…Трахаться? Так вот как называется то, что мы делаем. Впрочем…»
Саске снова задумался. Он вспомнил: что-то такое было в Академии — парни шушукались по углам, разглядывали картинки с голыми девушками, журналы… Один раз даже притащили книжку из серии “Come, Come Paradise” — у Какаши её своровали, что ли? — и читали всю лекцию под партой, громко перехихикиваясь.
Саске никогда ни в чём подобном не участвовал. Он не интересовался девочками. Мальчиками, впрочем, тоже — он вообще не подозревал до недавнего момента, что что-то такое может происходить и между мальчиками. Он интересовался только одним человеком — своим братом, и совершенно в другом смысле. Потом, когда он уже стал старше и жил у Орочимару, ему снились периодически какие-то смутные сны, которые он всегда забывал, просыпаясь наутро в мокрой постели. Он не обращал на это внимания, менял простыни — и только. Орочимару, и, даже больше, Кабуто делали ему порой какие-то странные намёки, но он отмахивался от них, как от назойливых насекомых. Ему даже в голову не приходило задуматься над тем, что именно эти двое имели в виду.
Как же могло получиться, что Узумаки Наруто знал что-то такое, о чём Учиха Саске и не подозревал? И, более того, учил его этому? Саске мысленно усмехнулся, вспоминая своё прежнее стремление не позволить другу хоть в чём-то обогнать себя.
— Саске… — устало прошептал Наруто, перекладывая его голову на подушку и опускаясь совсем рядом. — Я посплю немного… Плохо себя чувствую… Да и потом, когда я проснусь, ты уже отдохнёшь, и мы сможем ещё раз…
Он замер и через секунду продолжил говорить, но уже несколько встревоженным голосом:
— Я… я не знаю, Саске, может быть, тебе всё это очень не нравится, но когда мы… Когда мы вот так… Мне кажется, что ты меня немножко понимаешь. Что ты снова со мной.
Саске вздохнул. Чуть слышно, чтобы Наруто не заметил. Впрочем, в этой предосторожности уже не было смысла — Узумаки спал. Некоторое время Саске прислушивался к его ровному дыханию, дожидаясь, пока он уснёт достаточно крепко, а потом приподнялся с кровати. Ему почему-то очень не хотелось лежать сейчас раздетым, и он ползал по полу, ощупывая рукой деревянный настил и собирая свои разбросанные вещи. Отросшие волосы падали ему на лицо, лезли в рот, и он недовольно морщился, отбрасывая их назад.
«Всё-таки слишком длинно для меня, — нахмурится он, поднимая вверх руку и изучая тёмную прядь. — Неудобно. Неужели этот идиот не понимает? Я же не могу сам их обстричь. Хотя… он вроде бы пытался. Но с тех пор прошло много времени. Или ему нравится, когда я так выгляжу?»
Саске задумался, осознавая внезапно, что не имеет ни малейшего представления о том, как же он действительно теперь выглядит. Не то чтобы собственная внешность его сильно интересовала, но в этот момент ему стало почти жалко утраченной возможности поглядеть в зеркало.
«А какой ты сейчас, Наруто?.. — подумал он, натянув футболку и шорты и возвратившись к кровати. — Наверное, изменился. Сколько, ты говоришь, прошло лет с того времени? Пять? Хотя я вроде бы видел тебя несколько раз после ухода из Конохи… Но совершенно этого не помню. Перед глазами до сих пор стоит то твоё детское лицо с глупой ухмылкой. А ведь теперь ты так редко смеёшься…»
Он нерешительно протянул к Наруто руку, размышляя над тем, стоит ли рискнуть и попытаться его ощупать, чтобы понять — хотя бы примерно — как он теперь выглядел. Но Узумаки пробормотал что-то неразборчивое во сне, и Саске отодвинулся.