© Яна З., 2006.08.12

Страшно браться за рецензию на вещь такого масштаба, как «Могила светлячков». Не из-за темы, которая сама по себе предмет исторических исследований, не из-за статуса фильма, присвоенного ему изначально в стране создания. В нем соединилось так много, что даже определение «шедевр» применять кажется недостаточным.

Мне не с чем сравнить эту работу Такахаты в анимации, и не стоит, гораздо важнее понять, чем задевает «Могила светлячков» тех, кто ее посмотрел впервые, и тех, кто решился пересмотреть еще раз. Люди высказываются, зачастую определяя свою гражданскую позицию, а при обсуждении аниме такое случается крайне редко.

Везде, где делаются попытки обсуждать «Могилу светлячков», все сводится к двум основным темам:

- война и историческая справедливость
- главный герой и его мораль

У многих из нас, воспитанных в советской школе и на ее обломках, при обсуждении темы войны всегда возникает вопрос о справедливых и несправедливых войнах, кто все начал, и кто, собственно, виноват. Многие зрители не могут отойти от этих стереотипов и уходят от главного, на чем акцентировались авторы фильма: не о войне рассказать через детей, а о детях – через войну. И уж совсем неуместны монологи о вине Японии в собственных бедах, о справедливом возмездии, etc.

Теперь о поведении главного героя. Многих задел поступок Сэйты: по какому праву он обрек сестру на верную смерть от голода и болезни, почему ушел от тетки, пусть и ворчливой. В гордости ли дело?

Давайте посмотрим на его поведение с другой стороны.

Сэйта работал, когда еще была жива мать, поэтому несправедливо обвинять его в лентяйстве. Если бы речь шла только о том, чтобы бездельничать, любой мальчишка ушел бы один, без обузы, которой неизбежно являлась маленькая девочка. Он ушел ради нее, неосознанно стремясь продлить ее беззаботное детство единственным доступным способом – игрой.

Все дети играют. Игра – не просто развлечение, как думают многие взрослые, совершенно забыв свое детство. Для ребенка после шести лет игра превращается из способа освоения окружающей действительности в применение этих знаний. Ролевые игры становятся преобладающими - «дочки-матери» для девочек, а война или казаки-разбойники для мальчиков. Но всем интересна имитация независимой и самостоятельной жизни. Кто из нас в детстве не заводил убежище из старых досок, натаскивая в него всякого бесценного хлама?

Игра в «шалаш» стала для Сэйты не только способом укрыть сестру от жестокой действительности, но и воплощением собственной жизненной позиции. Оставшись без матери, он почувствовал себя мужчиной, обязанным, прежде всего, охранять женщину. Вероятно, таким был его отец; мальчик пытался в игре спроецировать его поведение, но у жизни свои правила. Сэцуко слишком мала, чтобы отличать условное от действительного, даже умирая, она приготовила из грязи что-то вроде онигири, до конца справившись с ролью образцовой японской женщины.

Игра в самостоятельную жизнь была обречена заранее, в фильме не говорится прямо, но родной город автора повести находился не так чтобы очень далеко от Нагасаки, если детей задело радиационной волной, то они умерли бы рано или поздно.

В критических условиях зачастую модели поведения, которыми мы обычно пользуемся, перестают действовать, тогда остается только то, что заложено в качестве основы. Забота и защита – вот основной мотив поведения Сэйты, заложенный родителями. Он по-своему сберег ее от жизни, полной тяжелого труда и унижений, осознания сиротства.

И, наконец, о том, мимо чего нельзя пройти, о чем нужно сказать: качество исполнения фильма. Оно великолепно. Посмотрите, как плачет Сэцуко: все движения повторяют мимику и жесты маленького ребенка до мельчайших подробностей, как она морщит носик перед тем, как заплакать, как мнется, когда хочет спросить что-то. Понимаю, что персонажи рисовались с живых детей, но многие ли аниматоры решались на такое?

Анимация, как театр или опера, напичканы условностями, которые зритель изначально принимает и уже не будет возмущаться тем, что партию юной девушки исполняет примадонна весьма зрелых лет и форм. Мы соглашаемся с деформациями, так как они выполняют функцию эмоционального фона. Но в «Могиле светлячков» все до боли естественно, и нет никаких условностей, отвлекающих внимание. По моему, весьма субъективному мнению, это один из очень немногих фильмов из Страны Восходящего солнца, в которой графика и содержание в равной степени заслуживают определения «сокровище мировой анимации».

И, напоследок, о том, с чего обычно начинается аниме – о названии. В японской поэтической традиции светлячки означают радость и веселье: «… И безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки…» (Сэй Сенагон). Разве не чудо, когда в сомкнутых ладонях сияет собственным светом маленький жучок? Светлячки связаны с образами детства на старинных рисунках, где изображены мальчики, ловящие крохотные огоньки.

Носака Акиюки придал старому символу новое значение.

Сэйта и Сэцуко – всего лишь маленькие насекомые, в которых, несмотря на тяготы войны, сияет свет детства. Они не могут жить, не играя, и в этой игре их единственное спасение. Но век светлячков короток, они быстро гаснут… Такие хрупкие, если сжать в ладонях чуть сильнее. Вот и ответ на вопрос Сэцуко: «Почему светлячки так быстро умирают?»