...Фонарь мигнул пару раз и погас.  Вот и еще один знак. Девушка подняла лицо. Щеки, с подтеками туши, сразу же закололо от множества снежинок, подгоняемых злым ветром. Однако даже на свежем воздухе из ноздрей не выветрился запах больницы, такой ненавистный наверно для всех. Девушка поправила выбившийся из-под пальто красный шарфик. Он совсем не грел, ведь материал был не толще волоса, просто она не захотела с ним расставаться. Даже в такой день…
     Вот уже и дворники вышли на работу со снегоуборочными лопатами в руках, а она все никак не могла решиться до конца. Хотя, впрочем, решаться – значит быть неуверенным.  А чтобы быть неуверенным должны быть доводы в оба предполагаемых решения. А сейчас все просто, как у Шекспира- «Быть или не быть», хотя это уже не вопрос… Из задумчивости девушку вывел голос жизнерадостной женщины в оранжевой жилетке, которая подошла к лавочке, потирая рукой в варежке покрасневший нос.
     - Девушка, да что ж вы тут сидите? Простыне те же? – Саша подняла на нее глаза, та всплеснула руками, - Да девчушка же совсем! Ну-ка домой, а то никакого счастливого будущего с оравой детей тебе не видать! Да и вообще детей не видать! Ты вся синяя уже! А ну-ка!
     Девушка опустила ресницы, по щеке покатилась слеза. Будущее говорите? Однако нашла в себе силы и встала. Голова легонько закружилась, сказывалось полученное сотрясение мозга, да и два дня без еды тоже не прибавили сил. Два дня…Это время, за которое рухнула вся ее жизнь, в которой кроме любви к Антону отсутствовало все – будь то родительская любовь или друзья, мечты, помыслы, идеи… Саща жила и дышала лишь любовью, единственного, по-настоящему близкого ей человека, и что же теперь? Ничего… абсолютная и всепоглощающая пустота…Сильный ветер гнал в спину, а снежинки проносились мимо просто со скоростью света. Саша перестала плакать, да и слез то уже не было…
     Фонари погасли, но было только около пяти утра. Вокруг царил сумрачный полумрак, который далеко не прибавлял оптимизма… Ноги сами понесли девушку в сторону метро. Именно там все и случилось всего два дня назад. Перед глазами в который раз промелькнула картина случившегося…
     Антон…он веселится во всю, изображая из себя героев различных фильмов. Вот твердая походка, тупость в глазах и механические движения. Саша, хохоча, сразу же определяет – «Терминатор». Теперь судорожные действия, страх в глазах и как смешно он глотает ртом воздух, как рыба. Ну, это что – то из ужастиков. Вот Антон закружился в воображаемом вальсе – это он, по всей видимости, решил доставить ей удовольствие и изобразить героев любимого Сашиного фильма – «Грязные танцы». Вот Антон подбегает к углу и, чуть выглянув из-за него, делает руки «пистолетом». Саша снова смеется – это что-то из боевиков про шпионов, тот помотал головой и собирался дать подсказку, как их веселье прервали. Из-за того же угла вышла группа пьяных парней примерно их же возраста – лет восемнадцать-девятнадцать, человек возможно 4-5.
     - А ты что, парень, в шпионов в детстве не наигрался или в героев каких? – помахивая бутылкой пива, спросил видимо главный, тут он заметил Сашу, - Ах, да ты впечатление на девушку хочешь произвести! Неправильный подход! Они все одного хотят! Да, бл*дь?
     Антон, не стерпев такого, кинулся в драку. Людей в том месте, где все это происходило, не было, так и времени было уже около часа. Собственно и он с Сашей зашел сюда только погреться, это ведь только кажется что любовь греет… С этого момента в памяти девушки все смазалось, один из парней влепил ей пощечину, да так, что она отлетела на порядочное расстояние и стукнувшись затылком о стену, потеряла сознание. Последнее что Саша увидела, это Антон с рычанием переключившийся на того кто ее ударил. И все же, какие шансы были у Антона против четверых здоровых и к тому же пьяных парней?
     Без сознания Саша пробыла недолго, минут может десять. Впрочем, лучше бы она вообще не очнулась. Вот Антон лежит на грязном, заплеванном полу, а из-под него как в кошмарном сне расплывается все больше и больше темно бордовая лужа. Свои действия в тот момент девушка запомнила смутно: кому-то звонила, кричала, плакала, пыталась привести в чувство Антона. Все смазалось в одну, ужасающую своим смыслом картину, которая стояла в голове и перед глазами, не давая сосредоточиться, сбивая движения, чувства, мысли. В этом кошмаре Саша все же сообразила вызвать  скорую, и та не заставила себя ждать.
     Молодые санитары, прибежав с носилками, поцокали языками, да и остались стоять рядом, пока не пришел сам врач. Саша сидела около любимого, обхватив руками его голову, и тихонько выла, покачиваясь из стороны в сторону, все руки были к крови, да и не только руки - Саша просто сидела в луже крови любимого. Подоспевший врач приподнял ее за локти над землей и, хорошенько встряхнув, отставил в сторону, после этого довольно оперативно сделал все что нужно. Действия врача вывели Сашу из транса и она заревела уже в голос, пытаясь при этом подойти к Антону. В скором времени, не на шутку обеспокоенному врачу, это надоело и одному из санитаров сказали держать ее. Тот взялся за дело с явным удовольствием и, не смотря на состояние Саши…попросил у нее телефончик. В итоге, хоть она сама этого не помнила, девушка покусала наглеца, после чего ей вкололи снотворного и вместе с Антоном на носилках доставили в машину.
     Проснулась она уже в больнице, на кушетке. Было довольно темно, комната освещалась лишь слабо светящей лампочкой под самым потолком. Рядом была мать, она тихо плакала. Саша попробовала встать, но не смогла даже приподняться на локте. Бессильные слезы текли по щекам, она смогла лишь, еле ворочая языком спросить, где Антон.
     - Он на операции. Она длится уже четыре часа. Понимаешь, Шур, у него…как бы это сказать…очень тяжелое ранение. Нож пробил легкое, задел позвоночник и…обломок остался около спинного мозга. К тому же он потерял слишком много крови…
     Каждое слово звучало для девушки как приговор. От бессилия она просто завыла, закусив губу, завыла страшно, монотонно на одной ноте, испуганная мать кинулась успокаивать девушку, но безрезультатно. В палату вбежала медсестра, снова укол успокоительного вкупе со снотворным и блаженный сон…
     В следующий раз Саша проснулась там же. С несколько секунд она не понимала, что она вообще там делает, но память услужливо напомнила  обо всем. Девушке снова хотелось плакать, но огромным усилием воли она оставила истерики и встала. На ней была ее домашняя пижама, значит, она находится здесь с разрешения родителей. В палате было светло – на улице был, вероятно, полдень или еще утро.
     Девушка вышла в коридор, к ней тут же подбежала медсестра, убеждая вернуться в палату и лечь. Аргументы были не такими весомыми, ведь медсестра была всего года на два - на три старше самой Саши. Так что девушка быстро разжалобила медсестру и с огромным облегчением узнала, что Антон жив, хотя его состояние очень и очень тяжелое. Пустота в душе сменилась острым беспокойством, и девушка тут же кинулась искать врача.
     Тот оказался понимающим, и без вопросов пустил девушку в палату к Антону. Когда Саша увидела все эти трубки, входящие - выходящие из тела любимого, все эти пищащие, жужжащие и шипящие устройства, находящиеся в палате в огромном количестве, ее сознание помутилось, и она снова чуть не упала. Врач поддержал ее и усадил на стул, рядом с кушеткой, молча постоял в дверях с минуту и бесшумно удалился.
     По щекам девушки текли слезы. Мысли отсутствовали напрочь. Тем не менее, она шептала что-то успокоительное для Антона, поглаживая его по холодной и совсем безжизненной руке. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, сколько крови он потерял – глаза запали, словно он не ел месяц, лицо было бледнее бумаги. Хотя, девушка успокаивала себя этим, после операции прошло всего два часа…
     Через несколько часов пришли врачи. Они были сильно обеспокоены и долго о чем-то спорили, поглядывая то на сидящую девушку, которая их совсем не слышала, то на приборы. В конце концов, решение было найдено, и Сашу вывели из палаты. Один из докторов решил объяснить обеспокоенной девушке, что все-таки происходит.
     - Понимаете…мэм-мэммм…Сашенька, его состояние очень тяжелое. Обломок мы, конечно, удалили, но тут остается острая проблема с пробитым легким и чрезмерной потерей крови. Короче говоря…если не сделать сейчас переливание, то организм вашего молодого человека, не справится с нанесенными повреждениями и хирургическим вмешательством. Но тут…эмююю…тоже проблемка, мы не знаем примет ли ээээ…сердце эту новую кровь, дело в том что….
     Врач еще что-то долго и нудно объяснял, но Саша уже не слышала ни слова. Когда тот, видимо, решил, что выполнил свой профессиональный долг, оповестив близких, то проводил девушку до ее палаты и сдал на руки обеспокоенной матери… Так же там был отец Антона. Саша села на кровать и, глядя в одну точку, сбивчиво и скомкано рассказала, что произошло в метро. Мужчина стоически вынес все это, и, бросив напоследок фразу «Саша, я тебя ни в чем не виню!», ушел.
     С осознанием этой фразы, девушка начала постепенно понимать, что именно она-то в этом и виновата. Именно она потащила тогда Антона в метро, и именно из-за нее Антона спровоцировали на драку. Саша, закусив губу, попыталась успокоиться. Кому сейчас помогут ее слезы, истерики и самокопания? Однако сосредоточиться и обрести границы прошлого «я» не получилось. Промучившись некоторое время, девушка уснула.
В это пасмурное утро девушку разбудила взвывшая под окном сигнализация. На этот раз Саша вспомнила все и сразу, но панику поднимать не спешила. Она огляделась – в палате никого не было, стояла лишь сумка с какими-то продуктами. Поднявшись с постели, девушка поняла, что ее бьет сильная нервная дрожь…Что-то не давало ей расслабиться, какое-то предчувствие. Не задумываясь больше ни на секунду, Саша переоделась и пошла в палату Антона.
Белый коридор… Мигающие лампы…Незнакомые люди и врачи в белых халатах…Заляпанный кафельный пол… Вот дверь палаты… Несколько людей стоят на пороге и о чем-то тихо разговаривают. Саша непонятливо нахмурилась и прошла между ними внутрь… Пустая, недавно застеленная постель… Виноватый взгляд врача, и его рука на плече… Реальность постепенно добиралась до девушки своими холодными щупальцами… Сознание помутилось, и Саша упала на пол.
…Снова больничная палата.  Сквозь припухшие веки видно, что в ней никого нет… Девушка неспешно оделась, роняя на холодный больничный пол слезы. Отдернув штору, она посмотрела на заваленный снегом больничный двор, на темное небо, затянутое пушистыми тучами, которые обходили стороной ровно светящую луну. Во всей этой картине уже не было ничего родного, имеющего смысла. Смысл ушел из Сашиного мира вместе с любимым. Он один видел в ней не пустышку, не куклу барби, с которой можно поиграть и бросить, он видел в Саше ее собственное «Я», понимая его, даже лучше самой девушки. Отвернувшись от окна, Саша накинула на шею любимый красный шарфик – его подарок и, надев серое пальтишко, вышла из палаты.
…Несколько часов она бродила по улицам, освещенным лишь слабым светом одинокой луны и нечастыми фонарями…
Саша мотнула головой, отгоняя такие болезненные воспоминания. Одинокая слеза скатилась из ее глаз. Зачем сейчас без толку причинять себе боль, все равно скоро все будет хорошо…
Спустившись в мрачные коридоры метро, девушка огляделась. Да, действительно, она не прогадала со временем – народа совсем нет. Именно тут утренняя электричка пройдет без остановки. Услышав в отдалении гул, сообщающий о скором прибытии поезда, девушка испытала ни с чем не сравнимое облегчение… Она подошла к самому краю платформы и, закрыв глаза, стала вспоминать, вспоминать… неизвестно, сколько она так простояла, но вот шум уже рядом…
…Яркие огни поезда… Последний, решительный шаг…И имя любимого на устах…
Лязг тормозов заглушил крик девушки, стоящей на соседней платформе. Но поздно, лишь одиноко взметнувшийся красный шарфик бесшумно упал на безразличный бетонный пол….
«Разлуке никогда не поддавайтесь.
И, напоследок, самый важный штрих:
Молю! "С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них…»