Российский биатлонист Дмитрий Ярошенко рассказал о том, как узнал о положительной пробе "А" и пребывании в Южной Корее.

О реакции на сообщение о допинге:

"Сначала просто было легкое замешательство, а потом ноги-то обмякли. Мне позвонили как раз перед вылетом в Москву, был дома без интернета и соответственно никаких писем от IBU прочитать не мог. Как узнал, сразу начал анализировать: "Что? Как? Отчего? Почему? Откуда могло взяться?" Но вразумительных ответов на эти вопросы на ум не приходило. Уже в Москве встретились с девчонками, у них было точно такое же полное недоумение от происходящего. Ну, а потом прилетели в Южную Корею, и все оставшееся время находились в ожидании и совершенно ничего не понимали. В недоумении были все в тот момент: мы сами, врачи, вся команда. Хотя "в недоумении" это еще мягко сказано".

Об информации:

"Я бы не сказал, что мы много времени проводили в интернете. Хотя, конечно, мы ждали информацию, а она все время разная поступала: то положительная, то отрицательная, и дух то падал, то поднимался. То мы были приободрены, то снова удручающее состояние, чего только не писали. Но у нас кроме интернета, действительно, на тот момент мало было информации. Поэтому, конечно, читали и переживали, и нервничали, и накручивали себя. Самый дурацкий период был. С одной стороны надо к чемпионату мира готовиться, а с другой стороны не знаешь, побежишь ты в нем или не побежишь. Хотя, конечно, готовились до последнего. Тренировались в обычном режиме, все как было запланировано.

Главным источником достоверной информации был наш адвокат, Альбина держала с ним связь и самую главную информацию мы получали непосредственно от нее. Собственно про то, что проба "B" положительная, мы тоже от нее узнали. Но больше всего мне нравится, что все средства массовой информации гораздо раньше, видимо, все узнали".

О реакции родных:

"Я до последнего ничего им не говорил. Только с братом общались, он в интернете бывает, поэтому читал все. А вот, когда ляпнули по телевизору, очень неприятная ситуация с мамой получилась. Сама она не видела, но ей на работе тут же сообщили – нашлись "доброжелатели". Потом ей позвонил, успокоил. Все-таки мама у меня врач, сказал, что эритропоэтина в крови у меня никак не могло оказаться, и она поняла. А после того, как я ее успокоил, уже и сам успокоился, потому что больше всего, конечно, за родных переживал. Хотя обидно было очень, что до вскрытия пробы "B" вот так на всю страну объявили".

Об отъезде из Южной Кореи:

"На самом деле, в одиночку мы такие решения не имеем права принимать, это было решение руководства. Но нам там, действительно, делать было уже нечего. Поэтому когда нам сказали: "Все ребята, давайте собирайтесь и уезжайте", мы собрались и уехали, чтобы лишний раз не нагнетать обстановку, которая и без того была препаршивая и препоганая. Когда еще даже ничего не объявили, а за тобой ходят по пятам с камерой и снимают, прямо кинозвездой себя чувствуешь какой-то. Снимало норвежское телевидение, немецкое. Постоянно снимали – на тренировках, как из гостиницы выходим, причем демонстративно".

О словах зарубежных спортсменов:

"Да они, в общем-то, всегда высказывали свои какие-то предположения, всегда в нашу сторону нападки были. Просто у нас сильная команда и как нас можно победить? Только такими способами. Психологический прессинг, еще что-то. Да и воспитание у всех разное, видимо. Мы же никогда не оскорбляли ни австрийцев, ни шведов, никого из тех, кого ловили".

О СМИ:

"Но начнем с того, что в первую очередь свои же поливают грязью. Подают все как сенсацию, чтобы на этом руки погреть. Это просто какое-то национальное кощунство. Никогда ты не услышишь, пока не объявят официально, от немцев или от норвежцев что-то. Хотя, думаю, проблем у них предостаточно. Об этом если и говорится, то очень тихо и тут же исчезает. А у нас в первую очередь наши же греют руки, ссылаясь друг на друга, вроде как мы тут не причем. Дескать, это не мы первые, но что нам остается, мы только можем продублировать эту информацию, а потом тут же подсчитывают свои рейтинги, ой, к нам зашло семь тысяч человек"

О третьей положительной пробе:

"А какой смысл был вскрывать пробу "В"? Я, во-первых, не знаю, что за препарат они там нашли, и какого он действия. Какой смысл был ехать, чтобы также подтвердилось, что это эритропоэтин? Мне пришла точно такая же формулировка, что это эритропоэтин и так далее. Я ведь не знаю, каким образом он попал в организм и как долго он держится".

О сроках объявления информации от IBU:

"На самом деле, интересная ситуация, если даже в случае с Кайсой Варис, в течение недели у нее нашли препарат и ее дисквалифицировали, то в нашем случае два месяца тянули. Потом еще ждали от нас ответа. Они дали нам срок до седьмого, кажется, числа отказаться от вскрытия пробы "B". И сразу восьмого утром мне присылают – у вас положительная проба "A" в Оберхофе. Я не знаю, что это такое. Цинизм или что? Какие цели они преследуют своей такой тактикой? Очень много вопросов. Если бы первая проба "B" была отрицательная, конечно, поехали бы вскрывать вторую в любом случае, а так смысла не было".

О встрече с Прохоровым:

"По приезду в Москву мы встречались с Михаилом Прохоровым, он нас заверил, что будет сформирован специальный комитет, который займется этим делом. Чтобы можно было определить, что это за вещество, в чем вообще дело. Конечно, надежда призрачная, но все равно она есть, что это незапрещенное вещество".

О дальнейших планах:

"Жизнь не стоит на месте, и какую-то прелесть сейчас все равно испытываю, если честно. Но тренировки все равно продолжаю. Потому что все равно надеюсь. Люди так устроены, что всегда надеются на лучшее. К тому же перестать верить, значит подставить под сомнение работу людей, которые сейчас за нас борются. Альбина у нас вообще настроена очень решительно и категорично, до последней возможности бороться".

О своем настрое:

"Не то чтобы настроен менее решительно, так скажем, более готов к этому, хотя, конечно, в глубине души не готов распрощаться со спортом. Но сожалеть ни о чем не буду, себя жалеть тем более. Дескать, вот, что-то не получилось. На самом деле у меня очень многое получилось, если перечислить все регалии. Конечно, хотелось бы поучаствовать в Олимпийских играх, но раз все так складывается, значит так и должно быть.

Надеюсь, что все к лучшему. Очень много людей предлагают заняться другими какими-то делами. Причем, звонят совершенно неожиданные люди, с которыми мы всего, может, пару раз пересекались. Так что предложений много, поэтому жду быстрее этого комитета. Не привык вот так без дела сидеть. Люди ведь не отвернулись от меня, друзья, знакомые, даже незнакомые. Меня тут на днях гаишник остановил. Читает документы – улыбается. Я говорю: "Что улыбаетесь? Фамилия знакомая?". А он говорит, что тоже переживает за меня. Реакция людей очень радует на самом деле".

О жалости:

"Хочу всем сказать, чтобы не думали, что сижу и жалею себя. Я не считаю себя ни в чем виноватым, потому что на сто процентов знаю, что мы не употребляли ничего запретного. Каким образом все это получилось, предстоит еще разобраться. Конечно, мы очень сильно переживаем, потому что, на самом деле, обидно, когда ты чего-то не делаешь, а тебя за это наказывают. Поэтому в первую очередь надо все-таки дождаться результатов этого расследования".

О поддержке:

"Огромное спасибо за поддержку, но просто некоторые, действительно, мягко говоря, передергивают, я не сижу и не упиваюсь горем. Мне пишут письма, говорят, это еще не трагедия, и рассказывают какие-то свои жизненные истории. Сам прекрасно осознаю, что у нас не такая уж трагичная ситуация. Здоровье у меня есть, голова у меня на плечах, семья, маленький ребенок – у меня нет поводов для какой-то чрезмерной грусти".

Да, это неприятно. Да, хотелось закончить карьеру на Олимпийских играх. Или даже не на Олимпийских играх, но не таким образом, конечно. Но как, говорится, хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах. Поначалу сильно переживал по этому поводу, что сорвались какие-то планы и контракты. Притом, что интересные вещи как раз намечались в предстоящем сезоне. Конечно, надеялся, что добавлю в результате, начну соревноваться на совершенно другом уровне, и не получилось, к сожалению, это было обидно. Но, что касается друзей, поддержки – все отлично, так что я не упиваюсь горем. Перспективы совершенно другие открываются.

Но, честно признаюсь, смотрел женскую эстафету, и когда наши девчонки стояли на пьедестале почета, реально понял, что никакая работа в жизни, не даст этих эмоций. Когда ты на подиуме и играет гимн, пусть ты даже на третьей ступени пьедестала, эти эмоции не возьмутся не откуда, если ты завяжешь со спортом. Можно стать успешным, богатым, знаменитым, но никогда ты не испытаешь этого чувства. Это чувство, которое никак не передать, если ты этого никогда сам не переживал. И об этом я буду сожалеть, но о других вещах – нет", – рассказал Ярошенко в интервью своему официальному сайту.
(sport.rambler.ru/news/biathlon/569924656.html)

Отредактировано Timdii (2009-02-23 13:32:46)

Подпись автора

Ищите IP своей первой жертвы?! Я подскажу: 127.0.0.1!