в продолжении о духах и демонах

"Отличительной чертой «духов воды» по сравнению с другими ёкаями можно считать особое коварство и изощренность в жестокости. Это связано, вероятно, с тем, что водная стихия всегда считалась и считается до сих пор «зоной наибольшей опасности», где многое зависит от случая и не всегда управляемо. В жизни противостоять воде могут лишь самые умелые и ловкие, то же и в сказках — с водяными чудищами справляются лишь избранные, большей частью самые сильные.

Японская традиция четко различала место обитания мидзу-но ёкай. Так, за каппой закрепилась река, хотя считалось, что его можно встретить и в пруду, и в озере; за фунаюрэем — море; за исоонной и сёдзё — морское побережье; за нуси — пруды и омуты.

При всем разнообразии персонажей японской демонологии, связанных с водой, наибольшую известность приобрел обитатель рек, своего рода водяной — каппа, что значит «дитя воды». Его облик вполне бы соответствовал этому имени, если б не его поступки. В представлениях японцев каппа был существом исключительно мужского пола, имел вид нескладного подростка с зеленовато-желтой кожей и перепонками на руках и ногах. Лицо у него близкое к обезьяньему, глаза круглые. На спине — панцирь, как у черепахи, от него пахнет рыбой, и он совершенно голый. На голове — особое углубление, в котором плещется вода. Именно это углубление и является местом концентрации могущества каппы: если вода из этой ложбинки вытекает, водяной теряет свою силу и становится абсолютно беспомощным.

Каппа считался в Японии очень опасным существом, которое промышляло тем, что заманивало или просто затаскивало силой людей и животных в воду. О случайно утонувших было принято говорить, что их уволок каппа, а детям строго-настрого запрещалось играть на берегу реки. В воде каппа был поистине всемогущ. Недаром и теперь в Японии, когда хотят подчеркнуть чье-либо особое дарование, говорят, что учить этого человека его же собственному ремеслу — все равно что «учить каппу плавать». Правда, и на земле каппа чувствовал себя достаточно уверенно. Говорили, что он выходит из воды для того, чтобы украсть дыню или огурцы, лошадь или корову, а может быть, и человека. Считалось, что каппа питается внутренностями своих жертв, добывая их через задний проход, а также высасывает кровь. Вообще об изуверствах каппы, о его всевозможных извращениях бытовало немало историй, но наибольшую известность получили самые «пристойные».

....

Как и большинство героев японской народной демонологии, каппы знают способ мгновенного обогащения, поскольку у них, так же как и у тэнгу, и у ямамбы, есть свои чудотворные атрибуты — колотушка и парчовый мешочек. Надо ударить в колотушку, загадать желание, и тогда из мешочка появится все что пожелаешь. Иногда герою удается обманом получить волшебную колотушку, но чаще каппа добровольно отдает чудесную вещицу в знак благодарности, как и случилось с героем сказки «Волшебная колотушка» Репоедом Дзинсиро. Юноша спас сокола, который в благодарность поймал для него каппу, а тот в свою очередь расстался с колотушкой в обмен на жизнь.

В прибрежных районах Японии в среде рыбаков и моряков особое распространение получили представления о «нечисти» моря и морского побережья, прежде всего об исоонне и фунаюрэе.

Исоонна, что буквально значит «женщина с побережья», считалась наиболее коварным ёкаем, связанным с морем. Ее облик был весьма необычен: если на нее смотрели спереди, то видели женщину, если сзади — то скалу. От пояса и выше она имела вполне человеческий облик. Нижняя же часть ее тела была расплывчата и неопределенна, как у призраков-юрэев. Исоонна любила появляться перед самым выходом корабля или лодки в море. Она подходила к морякам и просила одолжить ей черпачок, пуская при этом в ход все свое обаяние. Если кто-то выполнял ее просьбу, то она тут же начинала лить воду в корабль или лодку. В конце концов швартовы обрывались, и судно медленно уходило на дно.

Заметим попутно, что черпачок или ковш были излюбленными «инструментами» и другого, правда, менее популярного ёкая, так называемого морского монашка (умибо). В отличие от исоонны он появлялся посреди моря, неожиданно выныривая из воды, подплывал вплотную к лодке и начинал жалобно просить взаймы черпачок. Плач его был столь печален, что некоторые не выдерживали и внимали его просьбе. Тогда он, так же как и исоонна, начинал ловко и быстро вливать в лодку воду и топил ее.

Другой «проказой» исоонны было подрезание швартов, после чего корабль или лодку уносило в открытое море. Считалось, что исоонна попытается непременно добиться гибели судна и единственное спасение от нее — зорко следить за берегом перед отплытием, а если ей все-таки удается подойти, не давать ей черпак или ковш. Широкое распространение получили у японцев представления и о том, что исоонна пьет кровь моряков и рыбаков, а затем манипулирует их сознанием, создавая на его основе галлюцинации, пугающие живых людей.

....

Весьма пагубное влияние на людей, по представлениям японцев, мог оказывать и ёкай, известный как сёдзё. Однако в отличие от других «морских духов» он не пытался утопить человека, а, появившись на морском берегу, старался опоить его рисовой водкой-сакэ, не интересуясь, что будет с его жертвой потом: упадет ли он в море или останется на берегу. По мнению М.Анэсаки, хотя сёдзё и был «морским духом», «морю не принадлежал, а приходил в Японию из-за него». Р.Дорсон, напротив, подчеркивал, что сёдзё выходили из моря, и даже в качестве примера привел легенду о сёдзё, который являлся на берег в образе длинноволосой женщины, повторявшей: «Я — женщина-сёдзё, которая живет в море».

Приведенная американским ученым легенда может рассматриваться как один из немногих примеров выступления сёдзё в женской ипостаси. Вообще-то они представали существами исключительно мужского пола, причем имеющими вид мальчиков-подростков. У них красное лицо (иногда — алое), одежда красного или золотого цвета, в руках черпак на длинной ручке, в котором всегда немного сакэ. Сёдзё постоянно пританцовывают, причем уже в самом танце есть что-то демоническое и гипнотическое. М.Анэсаки отметил даже, что танец сёдзё «близок к вакханалии». Однако самой замечательной особенностью облика сёдзё, безусловно, являются его волосы: они ярко-красные или рыжие, невероятно густые, спускающиеся до самых пят. В них заключена великая сила этого морского духа. Недаром в одной из легенд сёдзё в знак благодарности дарует замечательному флейтисту один волосок из своей головы и вместе с тем — великую удачу рыбака.

В более отдаленных от моря районах Японии, особенно в горных и лесистых, бытовали сказки и легенды еще об одном «водяном духе» — нуси. Само по себе слово «нуси», имеющее в современном бытовом языке значение «хозяин», никогда не носило какого-либо демонического оттенка, было абсолютно лексически нейтральным. В фольклоре же это слово стало почти именем собственным, обозначающим страшного и коварного духа — властителя непроточных вод, обитающего в заброшенных прудах, в болотистой местности, в омутах, в дальних, скрытых под тенью больших деревьев озерах. Считалось, что нуси — это огромный паук или змей, который может без труда принимать человеческий облик. Чаще всего он поджидает свою жертву в воде, но в ряде случаев ищет ее в деревнях. Существовало поверье, что все пауки после захода солнца становятся оборотнями и получают демоническую силу. Поэтому встречи с ними в темноте нежелательны. Также считалось, что, находясь у непроточных вод, нельзя вставать так, чтобы ваша тень падала на воду, иначе тут же появится нуси и утащит свою жертву в омут. Об этой повадке нуси повествуется, например, в сказке «Горные груши», рассказывающей о трех братьях, пожелавших полакомиться спелыми грушами, что росли над самым омутом. Однако они не могли достать плоды, не бросив тень на воду, и два из них были проглочены нуси. Третьему удалось победить чудовище и спасти братьев."

https://www.japantoday.ru/znakjap/kultura/21_2.shtml

Подпись автора

"her penultimate sighs called softly on the kindling wind
her saintly eyes filling with tears, lifting with truth
and then a golden flash like the onset of heaven
leaving her screams breaking my heart
and in the grip of fire I knew the death of love"

!

Член клуба Позити ффф

Кицунэ

Кицунэ́ — японское название лисы. В Японии существуют два подвида лисиц: японская рыжая лисица (хондо кицунэ, обитающая на Хонсю; Vulpes vulpes japonica) и лисица Хоккайдо (кита кицунэ, обитающая на Хоккайдо; Vulpes vulpes schrencki).

В японском фольклоре эти животные - мудрые магические существа, живущие по нескольку столетий. Самой важной считается способность принять форму человека. Лиса, по преданиям, учится делать это по достижении определённого возраста (обычно сто лет, хотя в некоторых легендах — пятьдесят). Кицунэ обычно принимают облик обольстительной красавицы, симпатичной молодой девушки, но иногда оборачиваются и стариками.

Другие возможности кицунэ:
- способность вселяться в чужие тела,
- выдыхать или иначе создавать огонь,
- появляться в чужих снах,
- создавать иллюзии.

В некоторых сказаний говорится о кицунэ со способностями искривлять пространство и время, сводить людей с ума, или принимать такие нечеловеческие или фантастические формы, как деревья высоты или вторая луна в небе. Случается, что кицунэ приписывают характеристики, напоминающие вампиров: они питаются жизненной или духовной силой людей, с которыми вступают в контакт. Иногда кицунэ описывают охраняющими круглый или грушевидный объект (хоси но тама, то есть «звёздный шар»); утверждается, что завладевший этим шаром может заставить кицунэ помогать себе; одна из теорий утверждает, что кицунэ «запасают» часть своей магии в этом шаре после превращения. Кицунэ обязаны сдерживать свои обещания, иначе им придётся понести наказание в виде снижения своего ранга или уровня силы.

Кицунэ связаны как с синтоистскими, так и с буддийскими верованиями. В синто кицунэ ассоциируются с Инари, божеством-покровителем рисовых полей и предпринимательства. Изначально лисы были посланниками (цукай) этого божества, но сейчас разница между ними настолько размылась, что Инари сам иногда изображается в виде лисы. В буддизме они получили известность благодаря популярной в IX—X веках в Японии школе тайного буддизма Сингон, одно из главных божеств которого, Дакини, изображалось ездящим по небу верхом на лисе.

В фольклоре кицунэ — это разновидность ёкая, то есть демона. В данном контексте слово «кицунэ» часто переводят как «лисий дух». Однако это не обязательно означает, что они не являются живыми существами или являются чем-то другим, нежели лисами. Слово «дух» в данном случае используется в восточном смысле, отражая состояние знания или озарения. Любая лисица, которая прожила достаточно долго, таким образом, может стать «лисьим ду́хом». Существуют два основных вида кицунэ: мёбу, или божественная лисица, часто ассоциируемая с Инари, и ногицунэ, или дикая лисица (дословно «полевая лисица»), часто, но не всегда, описываемая как злая, имеющая злой умысел.

У кицунэ может быть до девяти хвостов. В целом, считается, что чем старше и сильнее лиса, тем больше у неё хвостов. Некоторые источники утверждают даже, что кицунэ отращивает дополнительный хвост каждые сотню или тысячу лет своей жизни. Однако, лисы, встречающиеся в сказках, почти всегда обладают одним, пятью, или девятью хвостами.

Когда кицунэ получают девять хвостов, их мех становится серебристым, белым, или золотым. Эти кюби но кицунэ («девятихвостые лисицы») получает силу бесконечной проницательности. Похожим образом в Корее говорится, что лиса, прожившая тысячу лет, превращается в кумихо (дословно «девятихвостая лисица»), но корейская лиса всегда изображается злой, в отличие от японской лисы, которая может быть как благожелательной так и недоброжелательной. В китайском фольклоре также есть «лисьи ду́хи» во многом схожие с кицунэ, включая возможность девяти хвостов.

В некоторых историях кицунэ испытывают сложности с прятанием своего хвоста в человеческом обличье (обычно лисы в таких историях имеют всего один хвост, что может быть указанием на слабость и неопытность лисы). Внимательный герой может разоблачить обернувшуюся человеком пьяную или неосторожную лису, разглядев сквозь одежду её хвост.

Одной из знаменитых Кицунэ также является великий дух-хранитель Кюби. Это дух-хранитель и защитник, помогающий юным «заблудшим» душам на их пути в текущей инкарнации. Кюби обычно остаётся ненадолго, лишь на несколько дней, но в случае привязанности к одной душе, может сопровождать её годами. Это редкий тип кицунэ, награждающий нескольких счастливчиков своим присутствием и помощью.

В японском фольклоре кицунэ часто описываются обманщиками, иногда при этом очень злыми. Кицунэ-обманщик используют свои магические силы для шалостей: те, что показываются в благожелательном свете, стремятся выбирать своими целями слишком гордых самураев, жадных купцов и хвастливых людей, в то время как более жестокие кицунэ стремятся мучить бедных торговцев, фермеров и буддийских монахов.

Ещё кицунэ часто описывают как любовниц. В подобных историях обычно присутствует юный мужчина и кицунэ, принявшая вид женщины. Иногда кицунэ приписывается роль соблазнительницы, но часто подобные истории скорее романтические. В таких историях юный мужчина обычно женится на красавице (не зная, что это лиса) и придаёт большое значение её преданности. Во многих таких историях присутствует трагический элемент: они заканчиваются обнаружением лисьей сущности, после чего кицунэ должна покинуть своего мужа.

Самая старая из известных историй о жё[цензура]-лисицах, которая даёт фольклорную этимологию слова "кицунэ", в этом смысле является исключением. Здесь лиса принимает вид женщины и выходит замуж за мужчину, после чего эти двое, проведя нескольких счастливых лет вместе, заводят нескольких детей. Её лисья сущность неожиданно открывается, когда в присутствии многих свидетелей она пугается собаки, и, чтобы спрятаться, принимает свой истинный облик. Кицунэ готовится уйти из дома, но муж останавливает её, говоря: «Теперь, когда мы были несколько лет вместе и ты дала мне нескольких детей, я не могу просто забыть тебя. Пожалуйста, пойдём и поспим». Лиса соглашается, и с тех пор возвращается к своему мужу каждую ночь в образе женщины, уходя наутро в образе лисы. После этого её стали называть кицунэ — потому что в классическом японском кицу-нэ обначает «пойдём и поспим», в то время как ки-цунэ означает «всегда приходящая».

Потомству браков между людьми и кицунэ обычно приписывают особенные физические и/или сверхъестественные свойства. Конкретная природа этих свойств, однако, сильно меняется от одного источника к другому. Среди тех, у кого, как считалось, есть подобные экстраординарные возможности — известный оммёдзи Абэ но Сэймэй, который был ханъё (полудемоном), сыном человека и кицунэ [1].

Дождь, падающий среди ясного неба, иногда называют кицунэ но ёмэири или «свадьба кицунэ».
Многие люди верят, что кицунэ пришли в Японию из Китая.
В домах, изображение кицунэ в нэцкэ ставили при входе, чтобы отогнать обман и ложь, которые могут принести нехорошие люди.

https://ru.wikipedia.org/

-----------------------

Тэнгу (буквально "Небесная собака", Тенгу, Tengu, Ten-gu; китайск.: Тянь-хоу, Тяньгоу, Тин Коу, Tien Kou), японский гоблин, "убийца тщеславия".



В буддистских и синтаистских традициях Китая, а затем и Японии, могущественные духи гор и лесов, некий аналог европейского гоблина или лешего. Первоначально изображался как крылатая лисособака (Тяньгоу — "Небесная собака"), но довольно быстро обрёл более человеческий облик с птичьими признаками — клювом (длинным носом) и крыльями. Карасу (Karasu), разновидность тэнгу, изображался как злое подобное вороне существо с телом человека, крючковатым лицом, маленькой головой, размашистыми крыльями и тяжелыми когтями. В наиболее поздних источниках тэнгу "выступает с облике мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом, с крыльями (в волшебной сказке летает с помощью взмахов чудесного веера), в одежде горного отшельника (ямабуси), в паре гетов (традиционной японской обуви и деревяннх досочек) и в маленькой монашеской шапке.

Тэнгу приписывают экстраординарные физические способности и навыки владения холодным оружием. Они иногда служат наставниками в искусстве войны и стратегии людям, которых считают достойными. Также благородные тэнгу выступают защитниками святых людей и храмов. Однако существуют легенды, в который тэнгу — это злобные насмешливые существа, стремящиеся всякий раз навредить людям. Это жестокие обманщики, вызывающие пожары, подстрекающие к войнам, а также похищающие маленьких детей и драконов.

По одной версии все тэнгу живут в отдельных колониях под предводительсвом одного лидера; по другой — тэнгу является отшельником, и "любит селиться в старых деревьях с искривленными стволами. В одной из легенд конца XIX века люди, срубившие сосну тэнгу, умерли. Тэнгу любит чистоту, не терпит приближения людей, морочит путников в горах, лесорубов, пугает их громовым хохотом или изображает треск срубленных деревьев. Кроме того тэнгу терпеть не могут высокомерия, предубеждения и тщеславия, особенно когда речь идет о буддистских священниках и самураях. Так к концу эпохи Камакура52 тэнгу становится главным в литературе средством для критики и уличения греховности духовенства, защитником Дхармы (законов буддизма). "По народным поверьям, после смерти в тэнгу может превратиться гордец или человек, не избавившийся при жизни от злобы, не познавший истины священник или лжец, использующий орудия веры в своих целях.

Вера в тэнгу была настолько сильна, что даже в 1860 году правительство Японии отправляло им официальное прошение освободить провинции, через которые проезжал сёгун.

Основными разновидностями тэнгу являются:

Карасу тэнгу (Karasu Tengu, Котэнгу, Kotengu, "ворон" тэнгу, младший тэнгу)
Древняя форма тэнгу, изображаемый как злое подобное вороне существо с телом человека. Он похищал взрослых и детей, разжигал пожары и разрывал тех, кто преднамеренно повреждал лес. Иногда карасу тэнгу освобождал похищенных им людей, но такие "счастливчики", оставшись в живых, возвращались домой слабоумными.

Ямабуси тэнгу (Yamabushi Tengu, Даитенгу, Daitengu, горный монах-отшельник тэнгу)
Тэнгу, ставший за столетия более похожим на человека внешне и взявший на себя защитную роль в делах людей. Тэнгу может превратить себя в мужчину, женщину, или ребенка, но его основной образ должен быть босым, блуждающим, пожилым отшельником, горным монахом ямабуси с чрезмерно длинным носом. И волшебный барсук тануки и лиса кицунэ, способные принять человеческий облик, в некоторых японских традициях являются проявлениями животного начала Тэнгу.

Подпись автора

"her penultimate sighs called softly on the kindling wind
her saintly eyes filling with tears, lifting with truth
and then a golden flash like the onset of heaven
leaving her screams breaking my heart
and in the grip of fire I knew the death of love"

!

Член клуба Позити ффф